Сильные мира сего. Крушение столпов. Свидание в аду. Морис Дрюон

я создам вам имя, – повторил он.

      Затем засунул два пальца в жилетный карман и извлек оттуда маленький пакетик из папиросной бумаги.

      – Что это? – удивилась Сильвена.

      Ей неудержимо хотелось рассмеяться.

      Моблан развернул бумагу и положил ее на скатерть. Нежно замерцали две великолепные жемчужины.

      – Ведь я игрок, – пояснил он. – И ставки в моей игре все время разные: вчера – лошади, сегодня – хлопок, завтра – драгоценные камни и жемчуг… Ставлю я и на красоток.

      Взяв кончиками длинных пальцев одну из жемчужин, он отвел от щеки Сильвены рыжие кудряшки и приложил жемчужину к мочке маленького ушка, потом сказал:

      – Вы не находите, что она вам к лицу? Посмотритесь в зеркало. Ну как? Что скажете?

      Кровь прилила к щекам Сильвены Дюаль. Лицо ее запылало. Она больше не чувствовала мучений голода. Глаза расширились, нос наморщился. Забыв о своей роли, она пролепетала:

      – Нет, нет, господин Моблан, не нужно, вы с ума сошли! С какой стати?.. Я никогда не посмею…

      Он смерил ее взглядом и спокойно произнес:

      – Отлично. Раз не хотите, тем хуже для вас. Я думал, вы любите жемчуг. Выходит, я ошибся. Человек, счет!

      Ей так хотелось поправить дело, крикнуть, что, конечно же, она мечтает о таких жемчужинах. Ах, какие чудесные жемчужины! Она не знала, что надо было сразу согласиться, она вовсе не хотела его рассердить… Но было уже поздно. Моблан аккуратно свернул бумажный пакетик и вновь опустил жемчужины в жилетный карман, глядя на Сильвену с жестокой насмешкой, наслаждаясь огорчением, которое без труда можно было прочесть на юном веснушчатом личике.

      – Как она еще молода! – сказал он Анни, которая с трудом сдерживала ярость.

      Моблан подписал счет золотым карандашиком и швырнул несколько стофранковых кредиток обступившим его лакеям.

      – Я навещу вас на этих днях, деточка, будьте благоразумны, – обронил он, поднимаясь.

      И удалился с величественной улыбкой на дряблом лице. Подобострастные официанты провожали его до самых дверей, со всех сторон слышалось: «Доброй ночи, господин Люлю, доброй ночи, господин Люсьен, доброй ночи, господин Моблан».

      – Ты думаешь, он и вправду обиделся? – спросила Сильвена Дюаль у подруги.

      – Вовсе нет, – ответила Анни. – Но ты, скажу прямо, набитая дура. Надо было сразу же согласиться.

      – Откуда мне знать? Я думала, что полагается из вежливости отказаться, что он будет настаивать. А потом, жемчужины-то какие! Ты заметила, какие огромные? Я просто растерялась, понять не могла, как это ему взбрело в голову.

      На глазах у нее выступили слезы.

      – Ну, плакать из-за этого не стоит, – сказала Анни. – Я ведь тебе говорила, он очень богат. Признаться, я и сама не ожидала, что ему вздумается при первом же знакомстве дарить тебе жемчуга. Значит, ты ему понравилась. Досадно только, если он решит, что ты из разряда недорогих любовниц. Смотри же, вперед маху не давай!

      Скрипач подал знак Анни.

      – Ах, мне снова надо петь! – с досадой сказала она. – А ты ступай