Лихорадка в ритме диска. Наталия Яровая

дня. – Наш собеседник был еще менее красноречив, чем Вадик. – В это же время. Здесь.

      Почему-то стало совсем не по себе.

      Детина удалился. Вадик старался делать вид, что все в порядке. Но ковырял мороженое дрожащими руками. Он заказал мне еще терамису и еще один франчпресс с кофе.

      Я спросила:

      – Что случилось-то?

      Вадик кривляться не стал и признался сразу:

      – Диск пропал.

      Мне, наверное, и самой надо было догадаться, но пришлось признаться в своей тупости:

      – Какой?

      Вадик не умничал:

      – Да обычный. Мне его в Хабаровске передали, чтоб пацанам привез. Я вроде и привез. В борсетке всю дорогу лежал, а сейчас – нету. Куда делся?

      – А на диске что?

      – Да документы всякие, договоры. Я сильно не вникал. Ну, компромат, типа. Нашей братве это нужно, а я так – перевез, и все. Меньше знаешь, лучше спишь.

      Мы снова помолчали, и так уже о многом переговорили.

      – Тебе за детьми пора, – напомнил Вадик. Чем опять же показал себя с положительной стороны. Он рассчитался, и мы вышли. Мне тоже захотелось выглядеть прилично, и я сказала:

      – Знаешь, я детей сейчас встречу и быстренько домой отвезу. А ты меня пока в парке подожди. И вспомни, где ты после Хабаровска был? Будем искать.

      Сама не знаю, чего это меня на помощь к ближнему потянуло?

      Вадик оказался послушным. Поехал в парк. По-честному. А я – на вокзал.

      Дети прибыли вовремя, слегка красноватые от неожиданного загара. Кроме своих, пришлось подвозить еще и их друзей, потому что на вокзале я опрометчиво сказала:

      – Сколько в машину влезет, столько и отвезу.

      Их влезло человек восемь. Бедного Алика затолкали Мишке на колени и усадили обоих на переднее сиденье. Мало того, завидев гаишников, Мишка пригибал голову братца вниз. Без особой, впрочем, нежности, отчего последний визжал, как перепуганный, а выпрямившись, пытался двинуть локтем обидчика. Тот умело уворачивался. Всех остальных это очень веселило.

      Так, под их визги и хохот, развезла всех по домам.

      Своих пацанов сдала маме-бабушке. Доложила, что мое свидание продлится еще часа два. И смылась.

      – Не надо было тебя дергать, за детьми и я могла бы съездить, – поздновато сообразила Валюшка.

      Впрочем, и ладно. Потому как я – сторонник того, что рулевой у машины должен быть один, а то после Валюшки приходится перенастраивать под себя сиденье, руль, зеркала. И потом, я с трепетом отношусь к разным мелочам. В маленьком бардачке под правой рукой – «орбит», в подставке на панели – сигареты, в углублении возле коробки передач – телефон. Ну и так далее. С закрытыми глазами можно ехать. А после редких Валюшкиных разъездов все кардинально меняется. Вместо сигарет засунута пачка салфеток, вместо «орбита» – зажигалка, а сама пачка сигарет валяется под сиденьем. Все это ерунда, конечно. Но без крайней нужды Валюшку за руль ее собственной машины я стараюсь не пускать.

      Вадик добросовестно сидел в парке на лавочке и довольно нервно покуривал. Видать, и правда ценную вещичку потерял.