Письма. Том III (1936). Николай Рерих

Раз Музей существует, то публика не должна быть вводима в заблуждение, что будто бы на месте Музея нечто совсем другое. Также они теперь публикуют просто «Международн[ый] Арт Центр». Помнится, что другой, прежде существовавший Арт Центр (где знакомые Сутро) сильно протестовал против этого похожего названия. Тогда отговорились тем, что наш Центр есть Центр Музея. Теперь же, когда этот титул изъят, то произойдет опять прежний протест. Снятие надписи или должно вводить публику в заблуждение, или же это знак того, что Музей перестал существовать, но тогда Комитет и обществ[енное] мнение должны обеспокоиться, куда же делись картины, принадлежащие нации, о чем было так торжественно объявлено.

      24

      Н.К.Рерих – З.Г.Лихтман, Ф.Грант и М.Лихтману

      13 февраля 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

      № 36

      Родные З[ина], Фр[ансис] и М[орис], сердечное спасибо за Вашу телеграмму, а также от Дорис и Кла[йд]. Сколько прекрасных душ объединяются во имя правды и справедливости! Пришли и Ваши письма, оканчивающиеся 23 январ[я], рады их бодрому тону, а также образованию Комитета. Отлично, если Стокс согласился бы[ть] черманом[94]. Теперь дело пойдет на истинно общественных началах. Под лучами Справедливой оценки постепенно распадутся все темные построения злоумышленников. Рады также и Вашему впечатлению об адвокатах, если они молоды и годами, и духом и восчувствуют всю мерзость предательства. Очень хорошо, что книга частичных экспедиционных расходов оказалась у Мориса. Надеюсь, что и многие другие письма не попали в злоумышленную темницу. Где письма дяди Бори? Также прекрасно, [что] и в [19]26, и в [19]27 году и Зин[а] и Мор[ис] побывали с нами, а в [19]28-м – Зина и Франсис. Таким образом, Вы являетесь действительными достоверными свидетелями положения вещей экспедиции. Хорошо, что сохранилась хотя бы частичная книга расходов, имеющаяся у Мориса, – ведь за давностью лет многие счета экспедиции рассеялись и даже были сожжены Е.И. всего два года тому назад за, казалось бы, ненужностью. При нашем тесном помещении все эти счета с отпечатками пальцев и магазинными закупками было бы невозможно хранить при наших переездах. Даже в самом пути нам приходилось оставлять отдельные ящики, которые так и не были впоследствии получены. Там же были и письма разных годов. От 1923 до 1929 года, вернее сказать, со дня начала экспедиции до ее окончания с приездом в Нью-Йорк вся работа моя шла для экспедиции и всего одна картина («Бенарес») поступила к Ч.Крэну. Через меня никаких поступлений ни музеям, ни америк[анским] коллекционерам не было – все направлялось в наш Музей. Конечно, невозможно дать имена случайных пароходов – ведь иногда грузы идут даже с перегрузкой, но из Индии, Кашмира и Ладака мы всегда отправляли через фирму «Маккиннон и Макензи», а из Урги (как это знает Морис) отправляли через местную транспортную контору. Морис, вероятно, помнит, что этот транспорт отправился на быках!

      Картины, находящиеся

94

Chairman (англ.) – председатель.