Маша-растеряша. Vicky Muss

он по дурости решил связать жизнь штампом в паспорте, была тупой как пробка. Вечно навязывалась ко мне в подружки, вмешивалась в наши с папой разговоры, как будто была мне матерью. Короче, пыталась что-то решать, ну кроме выбора времени на маникюр или спа.

      Поэтому сейчас, находясь в полном неверии от происходящего, я хотела наконец лицезреть эту потрясающую женщину. Потому что ну не могло быть, чтобы человек, который так готовит, был похож хоть на одну из предыдущих девиц.

      – Светик! Машуня приехала, – позвал папа женщину.

      По ступеням со второго этажа спускалась высокая худощавая блондинка. Её притягательные черты лица примагничивали мой взгляд. Выразительные скулы и холодные серые глаза пронизывали, чем вызывали интерес. Я никогда прежде не видела такого сочетания притягательности. Это обескураживало и восторгало. Но самое главное, женщине было около сорока. Неожиданно и многообещающее.

      – Добрый вечер, – изумлённо прошептала я, переводя на папу не верящий взгляд.

      Он же, жук хитрый, зная мою «любовь» ко всем его бывшим, лишь тихо посмеивался. Видимо, моя растерянность читалась по моему выражению лица. Обнимая меня за плечи, подтолкнул ближе к блондинке.

      – Знакомься. Это моя дочь Маша.

      – Очень приятно, милая. Меня зовут Светлана, – женщина протянула руку для пожатия.

      Я неловко коснулась сухой ладони и вздрогнула, когда Светлана накрыла мою руку своей.

      – Ты наверное устала, я подготовила твою комнату. Спускайся к нам, мы пока с твоим отцом накроем на стол, – я только смогла «угукнуть» и молча кивнуть, полностью озадаченная и не верящая во всё происходящее.

      За столом, несмотря на мои разрушенные предубеждения, чувствовалась некая напряжённость. Особенно это исходило от Светланы. Может она, волновалась, как я её приму? Я и сама ощущала себя не в своей тарелке.

      Чувствовалось, что женщине необходимо было поговорить и выплеснуть переживания. Это было странно, потому что с виду она походила на непоколебимую снежную королеву. Но при всем этом располагала к себе. А я давно смирилась с любым выбором отца. Тем более он особо не спрашивал, как и я его. У нас это было обоюдно.

      – Чем вы занимаетесь, Светлана? – я хотела поддержать беседу и хоть как-то избавить от натянутости между нами.

      – Я экскурсовод, – спокойно ответила она.

      Я восторженно округлила глаза, давая понять ей, что мне интересно услышать продолжение.

      – Правда? Как интересно.

      Женщина положила приборы и стала рассказывать о своей работе с таким вдохновением, что я могла ей только позавидовать. То, с какой страстью и блеском в глазах она говорила, было понятно, что она любила своё дело. Папа смотрел на Светлану с нескрываемым обожанием, сжимая её хрупкую ладонь.

      В этот такой тёплый и светлый момент, мне стало невыносимо больно. Больно от того, что я по собственной наивности и глупости потратила десять лет жизни на недостойного человека. И самое главное, где? Где были мои глаза? Почему я только теперь поняла с каким человеком жила?