На одну больше. Алла Линская

вообще.

      Мужа рядом нет, куда же он пропал? Все врачи разошлись. Пришла Екатерина Владимировна зачем-то и говорит:

      – Да нет, Аль, это неточно. Ты найди детские фотографии мужа или родственников. Да врачи сами долго смотрели и сомневались, и вообще ещё неизвестно, какой у вас там тип, ведь их много, и все разные, и случаи, и степени разные!

      Я даже не повернула лицо в сторону звука, мне было противно всё то, что она говорит. О ком это она? Кому? Ведь я же всё вижу. Понимаю. Чувствую. Всё это не снится мне. Всё это произошло.

      Пришёл муж, он у меня большой мужчина, крупный, рослый, настоящий русский мужик типа Пореченкова. Его затянули в докторский зелёный костюм. Штаны и рубаха не по размеру, он словно зелёная гусеница – если бы он попытался присесть, одежда бы взорвалась на нём. Пришла медсестра и любезно предложила ему снять операционную рубашку и надеть одноразовый халат. Он присел рядом со мной, мы стали поздравлять друг друга, обнимать, поцеловались. Но настоящей радости у меня нет, у меня вообще ничего внутри нет.

      – Дима, они сказали, что у нас подозрение на синдром Дауна… «Дауна, Дауна, Дауна…» – как эхо, звучат мысли в моей голове. И слово такое ещё резкое, грубое, и фамилия у этого человека тяжёлая, странная, да и вообще кто он? На тот момент слово «даун» я слышала лишь однажды в 7-м классе как обзывательство. Что такое лишняя хромосома – я не знаю. Что такое синдром – тоже, а синдром Дауна – это что? Видимо, что-то смертельно страшное, раз таким прискорбным голосом и с таким лицом мне сообщала об этом врач.

      Бесконечно долгая первая ночь в роддоме, и одно и то же в голове: синдром Дауна, Дауна, Дауна. А вдруг она больна, вдруг в опасности, что с сердцем, а если ей станет плохо, а вдруг она перестанет дышать? Моя крошечка. Моя бедная маленькая кровиночка, что с тобой, чем мне помочь?

      Я сделала первую фотографию. Впервые поцеловала. Я разворачиваю и разглядываю её. Целую. Прижимаю к себе. Я рада ей, но она словно не моя. Кто ты? Даун? Что это – Даун? Я смотрю на её крошечные ручки. Они сказали: мизинец кривой. Не вижу этого… Ножки, такие скрюченные, сухие, кожа потрескалась, мажу кремом, жалею, целую. Личико, моё маленькое личико. Что же они могли в нём увидеть? Раскосые миндальные глазки, нет переносицы, опущены уголки рта. Возможно. Но, может быть, она просто такая? Не могу поверить. Я не могу осознать всего происходящего.