Раб Петров. Ксения Шелкова

привычка… Тихон всегда со мной, он меня и без слов, коли будет нужно, поймёт.

      Андрюс поднял голову и заметил: остальные мальчики перестали работать и внимательно наблюдали за ним.

      – Ты куда это сегодня с Никитой Степановичем утром бегал? – спросил у него Яков.

      Андрюс тоскливо вздохнул. И эти туда же! Один велит молчать, другие говорить требуют… Когда же его в покое-то оставят?

      А Яков меж тем продолжал:

      – Вижу, не хочешь отвечать. Ну, а я тебе так скажу: ты бы в Никиткины дела не лез, не кончится это добром! Мы туда не вмешиваемся, для хозяйского спокойствия только молчим! Однако же…

      Стукнула дверь; на пороге мастерской появился Никита Рагозин. Он не вошёл, а ввалился, причём походка его была какой-то нетвёрдой, а щёки пылали румянцем.

      – Пошли вон! – приказал он отрокам. – Все идите вон! Отдыхать! Ну, что я сказал!

      Никита сунул каждому по монете; как показалось Андрюсу, мальчики уже привыкли к такому поведению хозяйского сына. Они невозмутимо приняли деньги, кто-то поклонился даже – со смешком и издёвкой. Яков подмигнул Андрюсу, показывая глазами на Никиту.

      – Убирайтесь! – повторил Никита. – Андрюс, ты не уходи… Поговорить с тобой хочу.

      Он явно был не в себе; Андрюс понял, что с работой придётся повременить. Хотя и солнце давно село – можно было отправиться домой, побыть, наконец, с родными.

      – Ты говори, что нужно, и я пойду, – попросил он Никиту.

      К его удивлению, тот хотел присесть на табурет, но вместо этого покачнулся и едва не рухнул всем телом на верстак; Андрюс еле успел его подхватить.

      – Что это с тобой? Уж не захворал ли? – спросил он, усаживая Никиту на лавку.

      Никита поднял голову, жалобно посмотрел ему в лицо; бледные губы его скривились. Тут только Андрюс почувствовал смутно знакомый, неприятный запах: от хозяйского сына разило крепким вином.

      – Да ты пьян, что ли! Никитка! Случилось что?

      – Случилось… – пробормотал Никита, утыкаясь лбом в сложенные на верстаке руки. – Когда ещё случилось… Когда мамка померла, отец три года вдовел, а тут, вишь, вдоветь ему наскучило…

      Плечи его несколько раз дёрнулись; Никита вскинул глаза и уставился мутным взглядом на Андрюса.

      – Я чаю, они тут про меня уж наговорить успели? Вот ей-богу, успели… А ты не верь! Я к тебе с добром… Завидуют они мне… Завидуют, а не знают, что я несчастней их…

      – Да о чём ты вообще? – поморщился Андрюс. – Никто мне не говорил ничего. Спрашивали, куда мы утром ходили, и всё.

      – А ты что? – в затуманенных глазах Никиты вдруг вспыхнул недобрый огонёк.

      – Да ничего я не говорил, обещал же!

      – Побожись!

      – Да вот тебе крест! – спокойно сказал Андрюс. – Коли обещал, значит выполняю!

      – Спасибо… – невнятно произнёс Никита, вновь утыкаясь лицом в ладони. – Андрейка… Друг мой единственный… Мы с тобой… Я тебя не брошу, ни за что.

      – Ты