Смешинки и грустинки. Согревающие истории о счастье, любви и немного волшебном коте. Наталья Третьякова

к матери, поразившись бледности ее лица и тяжелому дыханию.

      В этот момент позвонил домофон – скорая приехала. Надя оставила дверь в квартиру открытой и вернулась.

      – Скорую вызывали? – послышалось в прихожей.

      – Проходите, – выглянула в коридор Надя. – Вот, маме плохо. Задыхается.

      И тут поняла, что шумного маминого дыхания не слышно. В квартире повисла тишина, которую нарушил звонок маминого телефона. Звонил Лев.

      Похороны назначили через неделю. Льву Васильевичу никто не решился сообщить страшную новость. Наврали, что маме стало плохо, отвезли в больницу, а телефон она забыла дома. Посещения в больнице запрещены из-за ковидных ограничений, телефон передадим на днях. Успокоили как могли. Боялись нового инсульта. Договорились, что расскажут ему накануне похорон.

      На следующий день после смерти Анны Владимировны Лев Васильевич позвонил Наде:

      – Здравствуй, Наденька. Есть новости по маме? Мне сегодня приснилось, что Аню завтра выписывают, и она попросила меня приехать и привезти ботинки с широким голенищем, а то ноги что-то отекли. У нас, ты знаешь, с ней телепатия, она только подумает, а я уже и так знаю.

      У Нади перехватило дыхание.

      – Надя, алло, алло, не слышно тебя!

      – Лев Васильевич, я вам через минутку перезвоню, – хрипло прошептала Надя и, бросив трубку, разрыдалась.

      Кое-как успокоившись, решила открыть правду сейчас, эта затея с враньем была заранее провальной. Сказать все равно придется. Чему быть, того не миновать.

      Позвонила, но ответа не было.

      На следующий день Льва Васильевича нашел сын, обеспокоенный тем, что не смог дозвониться. Дедушка лежал на диване, с первого взгляда казалось, будто спит.

      В прихожей, упакованные в пакет, стояли приготовленные для Анны Владимировны ботинки с широким голенищем.

      – Забрала Аня своего Льва с собой, чтоб не скучал, – шептались старики на похоронах.

      Похоронили пару в один день под общим памятником. Ботинки те тоже положили, мало ли…

      Мао

      Алена выскочила из автобуса и быстрым шагом пошла к магазину, на ходу вытаскивая из сумки связку ключей. Она работала товароведом, совмещая должность кассира в маленьком продуктовом магазинчике, и в ее обязанности входило открывать и закрывать магазин.

      У дверей уже ждал охранник, по совместительству дворник, вместе с которым они были трудовым коллективом магазина, и какой-то помятый дядька, которому явно с утра требовалось опохмелиться. Пока возилась с замком, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, шмыгал носом и тяжело вздыхал, а рядом с ним спокойно и даже с достоинством сидел большой рыжий кот.

      Алена метнулась в подсобку, чтобы надеть форменную жилетку, и споткнулась о кота, который незаметно прошмыгнул вместе с ней и теперь невозмутимо разлегся посреди заваленного коробками помещения.

      – Посторонним сюда нельзя, – подтолкнула кота ногой в сторону выхода.

      И крикнула в торговый зал:

      – Мужчина,