Мой лучший друг – брассист. Марина Тмин

ниже нуля.

      – Отчего так холодно? – вслух воскликнула Катерина, цепляясь за перила, чтобы не поскользнуться на мокрых ступенях. – Неужели я снова не высушила волосы?

      На всякий случай она потрогала голову, укрытую шарфом, волосы были сухими и еще теплыми.

      – Жутковато здесь в это время, да? – донесся до девушки голос из-под арки.

      – Меньшов, это ты?

      – Кто же еще? – мальчик шагнул ей навстречу, выйдя из темноты на свет. В игре светотени он казался еще выше и худее, чем всегда, лицо вытянулось, и черт его невозможно было различить. Но Катерине это не было нужно. Чье лицо, если не друга детства, она знала так хорошо? Сколько раз ей доводилось разглядывать веснушчатые щеки, нос с крошечной, едва заметной горбинкой, слегка великоватые губы, и такие добрые глаза, отливающие всеми оттенками сразу?

      – Я думала, ты не стал меня дожидаться. Если честно, после того случая с собранием, когда я опоздала… – Катерина осеклась и задумалась. Нет, все это началось намного раньше. Наверное, еще прошлым летом, когда стало известно, что некоторых из них переводят к Валентине Георгиевне, заслуженному тренеру России, дабы они смогли стать истинными спортсменами, добиться лучших результатов. Тогда-то и произошли перемены в их общении, но стоит ли об этом говорить? Вдруг упреки способны все разрушить? Что – всё – Кэт и сама не знала. Ей подумалось, что если что-то и было, то это уже давным-давно исчезло, в тот день, когда они впервые получили новые пропуска, на которых было указано, что теперь они – в группе Валентины Георгиевны.

      – После того случая с собранием ничего не изменилось. Валя по-прежнему считает тебя способной и талантливой, но никак не может взять в толк, что с тобой творится. Да и все мы. Ты как будто сама не своя. У тебя все в порядке?

      – Она спросила меня о том же. Но у меня нет ответа на этот вопрос. Внешне все осталось так же, как и было, а внутри точно что-то надломилось. Понимаешь?

      – Да. Слушай, она порой бывает чересчур жестока и требовательна к тебе, но это не твоя вина. Ты не должна реагировать так остро на ее замечания. Ты сама говорила – это ее методика, стимуляция через грубость, или как-то так.

      – Это по отношению к тебе. Со мной совсем иначе, я чувствую, умом понимаю, что дело не во мне, а интуиция подсказывает, что она терпеть меня не может.

      Денис пожал плечами, посмотрел на Катерину, а потом себе под ноги. Какое-то время они шли молча. Кэт думала о том, что ей вовсе не хочется говорить сейчас о тренерше, обсуждать ее неоправданную жестокость по отношению к девочке, к тому же – после разговора в тренерской ей немного полегчало. Она хотела поговорить о переменах в их общении, о Гирееве, о самом Меньшове, спросить, почему они сначала подкалывали ее, затем не замечали, а теперь, вот, он идет здесь рядом, старается утешить, как-то помочь.

      – Это ты унес мой мешок с инвентарем?

      – Не я. Гиреев.

      – А-а, –