Балканский венец. Том I. Вук Задунайский

чаш пили, даже обженились в один день на сестрах родных, дочерях Лазаря, Маре да Любице. Жили всегда душа в душу, а нынче – что случилось? Кошка ли между побратимами пробежала? Околдовал ли кто? Глядят друг на друга волком, вместе не вечеряют, не поднимают чашу заздравную, в совете всегда один супротив другого говорят. А вослед им и семейства их враждовать стали: Южная Сербия – за Бранковича, а Београдский удел – за Обилича стоят. Не успел оглянуться царь Лазарь, а уж по всей земле его вражда, обман и братоубийство – идут, подлые, жатву богатую собирают. Вот уж и босанцы вместе с владетелем своим Тврткой Котроманичем в сторону смотрят, с турками замириться хотят. Бояре да князья повсюду измену замышляют. Что уж о простых людях говорить! Каждый только и ждет, как бы соседу своему свинью подложить. Даже дочери любимые, нежные голубицы, а и те друг с дружкой – как кошка с собакой. И только самая младшая, Мильева, печалится, рукавом расшитым слезы утирает.

      Закручинился царь Лазарь. Господарь – плоть от плоти народа своего, негоже ему пребывать в благости, когда такое вокруг деется, брат на брата дубье поднимает. Испаскудился народ, забыл про веру Христову. Иные уже и вступать в дружбу с нехристями стали, почитая то за доблесть великую. Слабость стала силой, сила – слабостью. А времена наступили страшные: с юга турки наседают, харач[4] берут да юнаков в войско янычарское, с севера – коварные венгры только и ждут, когда господарство ослабнет, хотят отхватить себе кус пожирнее. Буря черная надвигается, а Стефан, единственный сын царя, мал еще, нельзя ему престол отеческий доверить. Сидит царь в своих палатах белокаменных, бороду кулаком подпирает.

      – Не печалься, супруг мой любимый, – говорит ему царица Милица. – Нашептали им злые люди неправду, рассорили. Но даст Бог – помирятся братья названые. Не допустит Господь братоубийства.

      – Супруга моя милая, – царь ей ответствует, – не может быть двух солнц на небе, не может быть двух царей на земле. Престол наш един, а их – двое соколов ясных. Как им примириться? Как сговориться друг с другом? На мне вина большая.

      А и впрямь было от чего владыке печалиться. Спорят зятья его и на совете, и на пиру, и даже в святой церкви глас поднимают, никто унять их не может. Негоже вести себя так сербским князьям в годину бедствий. Осерчал царь, ударил кулаком по столу да отослал Вука Бранковича из стольного града Крушеваца на юг, в удел его, крепости строить да войско набирать. А Милоша Обилича отослал в Будву, к Георгию Страцимировичу, владетелю Черногорскому, просить помощи в войне с турками. Услышали про то князья, прогневались, но сдержали они гнев свой. Вскочили на резвых коней, да только их и видели – одна пыль вослед клубится. Едут и серчают, друг про друга плохое думают.

      Гнал князь Милош коня своего до самой Черной горы, пока не пал конь. Заскрипел князь зубами: «Как мог ты, брат мой, поступить так? Всё мы делили поровну, а теперь друг дружке хуже ворогов стали. Не читаю я боле в сердце твоем. Чую только – задумал ты дело черное, хочешь господарем стать супротив наших древних обычаев. Вот уже и динар свой чеканишь – в народе его скадарским кличут. И крепость построил – такой большой и в Византии не сыщешь». Подводят князю Милошу другого коня, и вновь скачет он без оглядки. Судьбу испытываешь, князь.

      * * *

      Гой

4

Харач – дань (тур.).