Сколько ты стоишь?. Мария Николаевна Сакрытина

не помню, как мы дошли до его дома. Всю дорогу я пыталась не висеть на Глостэре слишком откровенно, держать личину дурнушки и не дрожать от холодного ветра, которым было для меня его присутствие. Поэтому, только дома, когда он усадил меня в кресло, показавшееся очень мягким, и подал глинтвейна, я подняла голову и впервые посмотрела на него прямо.

      Наши глаза встретились, и Дэниэл чуть прищурился, наверняка ожидая, что я, как и другие девушки, «поплыву» от его «штормовых очей».

      Я фыркнула и спокойно забрала кубок.

      – Очень вкусно, господин, благодарю. Это можжевельник?

      Глостэр улыбнулся мне – настоящей, искренней улыбкой, которую наверняка ни разу за это время не получала Елена.

      – Госпожа, кажется, разбирается в травах.

      – И очень неплохо, – кивнула я. – Меня зовут Сэл. Спасибо.

      – Дэниэл, – кивнул он, и я усмехнулась.

      – Я знаю. Вы – жестокий человек, который лишил мою госпожу сна. Между прочим, вы не пробовали добавлять в глинтвейн мёд? – без перехода поинтересовалась я, заметив, какой взгляд он бросил на меня при упоминании Елены. – Вкус будет слаще, зато головную боль и недомогание как рукой снимет.

      Он молча смотрел на меня в ответ – пару мгновений. Потом со смешком произнёс:

      – Конечно, к лекарю мне вести вас…

      – Тебя, – перебила я.

      – Вас, – с ударением повторил он, искоса глянув на меня. И закончил: – Нужды не было. Мы бы только зря потратили время.

      – Именно, – весело улыбнулась я.

      Глостэр усмехнулся и бросил мне:

      – Подождите немного, я сейчас принесу что-нибудь поесть.

      – Это совершенно необя… – но он уже закрыл дверь, а я, пожав плечами, вернулась к напитку. Определённо не хватает мёда. Растопленного мятного мёда.

      Обедали мы вместе, и с этим мальчиком, Дэниэлом, оказалось очень интересно разговаривать. Политику мы не трогали, зато прошлись по религии, традициям и культуре, совсем немного – по фольклору. А уж когда дошли до истории, Глостэр сразил меня окончательно. Глаза, Елена! Какие ещё глаза?! Он разложил мне по полочкам причины бунта пятисотлетней давности, в котором участвовала ещё я, живая, – и лишь самую чуточку оказался не прав. Но он не называл моих современников варварами – естественно, я его зауважала. И позволила себе несколько подробностей, из тех, что он не мог прочитать в книгах и найти в свитках.

      Он распахнул свои умопомрачительные глаза и широко улыбнулся мне.

      – А вы разбираетесь в исторических науках, Сэл!

      Я скромно улыбнулась, отдавая дань уважения глинтвейну – в него добавили мёд. Можжевельный.

      – Неужели ваша госпожа тоже любит историю? – спросил Глостэр без перехода, и я закашлялась.

      – В каком-то смысле. Она любит её вершить.

      Глостэр усмехнулся, наверняка приняв мои слова за шутку. И тут же спросил:

      – Вы следили за мной по её приказу?

      Логичный вопрос. Что ещё он мог подумать, если Елена навязывается ему каждую ночь?

      Я поставила кубок на стол, подняла голову и заглянула ему в глаза, позволяя на миг увидеть огонь во мне – адское