Школа. Никому не говори. Руфия Липа

От известки моё шмотьё драить будешь!

      – Стиралка отстирает!

      – Иди в задницу, дура! Не отстирает! Выкидывать свои вещи я из-за твоей рукожопости не намерена!

      Илютина на гневную тираду Даши реагировала заливистым смехом. Варя снятую ветровку повязала на поясе, оставшись в тонкой синтетической розовой футболке. Края куртки болтались по ветру, попадали в ведро и пачкались в извести, обдавая брызгами дорогие синие джинсы и фирменные кроссовки Adidas.

      ***

      Холодный ветер и осенняя жара сыграли со вспотевшими, разгорячёнными от работы школьниками злую шутку.

      В понедельник в 10 «А» недосчитались одной трети класса.

      Заболела Илютина. Целых две недели Варвара провалялась дома с высокой температурой, соплями и рвущим горло кашлем.

      Заболели Тимофей, Илья Жваник и Сысоев Матвей. Простыл Картавцев Игнат, и Близнюк Юлиана четырнадцать дней отдыхала от его удушающего, навязчивого внимания.

      А Люба, привыкшая к тяжёлому физическому труду, закалённая огородом и своей не знающей поблажек требовательной мамой, наслаждалась отсутствием главных заводил и обществом Даши Бутенко, которая принадлежала только ей. Они вместе обедали в столовой, болтали на переменах, ходили в туалет, за семечками, в ларёк за жвачкой, шутили и переписывались на листочке во время скучных уроков.

      Поспелова от души впервые наслаждалась школьными буднями – казалось, будто счастье, наконец, на её стороне.

      ***

      Близнецы Ибрагимовы поднялись с постелей ни свет ни заря.

      Отец ушёл в ночную смену – требовалось разгрузить два поезда и переставить вагоны. Перед братьями стояла задача покормить хозяйство, почистить загоны и сорвать с верхушек яблонь и груш оставшиеся плоды. Парни всегда с утра следили за животиной, когда Алмаз работал в ночь.

      Пока Сэро после возни по хозяйству оттачивал удары и выпады о боксёрскую грушу (сделанную отцом, чтобы сыновья не утратили обретённые в спортсекциях Новосибирска рефлексы и навыки), Имир бегал – ежедневный утренний ритуал, выполнявшийся мальчиком в любую погоду.

      С ночи до сих пор моросил мелкий холодный дождь. Постепенно светало. Груша, подвешенная на цепь к балке дворового навеса, покачнулась от крепкого удара обмотанного бинтом кулака. Сэро, стряхнув со лба капли пота, услышал щелчок затвора калитки – вернулся с пробежки Имир.

      Промокший цыган прошёл мимо брата в сарай и вышел оттуда с лопатой и куском старой мешковины. Калитка тихо щёлкнула ещё несколько раз: Имир вышел на улицу, затем через время вернулся и устремился на огород.

      Сэро бросил грушу и проследовал за братом. Он догадывался, что могло быть в тряпке, и, как всегда, оказался прав: близнец принёс с проезжей части передавленное тельце кошки, умудрившейся неосторожно перебежать ночью дорогу.

      Отличник прошёл в конец участка, к кустам смородины, и начал копать у сетки глубокую яму. Дождь усиливался. Сэро положил кошачий труп на дно ямы, забрал у брата лопату и закопал несчастное животное.

      – Ты,