Книга несчастных случаев. Чак Вендиг

– придурками, задротами, козлищами…

      – Следи за языком! – строго одернула его директор Майерс.

      – Простите. Но они употребили именно эти слова…

      – Мне не остается ничего иного, кроме как отстранить тебя от занятий.

      – Что?

      – Правила на этот счет очень четкие, если ты их читал. Мы не терпим любых проявлений насилия в школе и решительно…

      Бац!

      Папин кулак опустился на стол, отчего подпрыгнули фотографии в рамках и стакан с карандашами и ручками. Расправив плечи, папа ткнул пальцем в директора.

      – Ничего такого вы не сделаете!

      – Прошу прощения? – ошеломленно пробормотала та.

      – Вы меня слышали. Мой сын не отстранен от занятий. Завтра утром он придет в школу, бодрый и веселый, готовый учиться. В противном случае…

      – В противном случае? – Майерс подалась вперед, совершенно сбитая с толку. Запинаясь, она выдавила: – Не понимаю, к чему вы клоните, рассчитывая меня запугать…

      – Я служил в полиции. Я знаю эту систему. Знаю, как она работает. И я тоже был маленьким и учился в школе, и не забыл про все подобное дерьмо. Верзилы-агрессоры пристают к какому-нибудь бедному ребенку, а затем жертве их приставаний достается так же, как и им самим, а то и похуже! Мы списываем все случившееся на то, что у всех участников сегодня выдался трудный день, и движемся дальше. Потому что я знаком с адвокатами. Знаком с лучшими из самых ушлых адвокатов. С теми, кому известны все самые мерзкие, самые скользкие штучки. Черт возьми, кое у кого из них передо мной должок. Хотите, чтобы они вцепились вам в задницу? Валяйте! Попробуйте только отстранить моего сына от занятий, исключить его – вообще сделать хоть что-нибудь, кроме как улыбнуться ему, и вы увидите.

      Губы директора Майерс сжались в угрюмую линию.

      – Замечательно, – сказала она. – Мы можем списать все на плохой день.

      Оливеру захотелось кричать от радости.

      – Спасибо! – сказал он.

      – М-м-гм-м, – таким был ответ Майерс.

      – А сейчас я отвезу своего сына домой. Приложить мороженый горошек к фингалу. Всего хорошего, директор Майерс.

      – Да. Да. До свидания.

* * *

      Они сидели на скамейке в парке перед киоском мороженого – у папы был рожок орехового, у Оливера радужного. Оливер держал рожок в одной руке, а другой прижимал к синяку под глазом пакетик с сухим льдом, любезно предоставленный продавщицей.

      Они практически не сказали друг другу ни слова с тех пор, как покинули школу.

      Да и сейчас особо не говорили.

      – Мороженое вкусное, – сказал папа.

      – Слушай, оно у тебя на… – Оливер указал отцу на бороду.

      – Борода сохраняет аромат, – подмигнул тот. – Я теперь буду наслаждаться этим мороженым весь день.

      – Вообще-то, сегодня жарко.

      – А то.

      – Наверное, изменение климата.

      – Наверное, – Папа пожал плечами. Затем, похоже, он принял какое-то решение и выпалил: – Так, приятель, в этом мире есть три типа людей.

      – А, хорошо.

      – Просто… выслушай