Театр Жизни. Виктор Добросоцкий

афоризмы не успокаивали. Он кожей чувствовал свою причастность к неожиданно активному интересу правоохранительных органов театральной средой. Степан отчетливо понимал, что пачка заявлений в полицию о театральном мошенничестве разбухает по мере его активности на сцене Театра Жизни. По ночам его стал мучить панический страх за свою жизнь. Страх всегда друг обмана и предсказатель возмездия. Во снах перед ним вставали образы обманутых им потомков летчиков, которые то избивали его до смерти, то сажали в тюрьму, то пытали током, требуя вернуть похищенные деньги. Степан стал ловить себя на мысли о страхе перед ночными сновидениями и ненависти ко сну.

      Однажды страшный сон превратился в явь. Это случилось 30 мая в среду в десять часов вечера. Эту дату наш герой запомнил на всю жизнь. В этот ужасный день Степан вернулся домой с хорошим кушем в десять тысяч долларов после удачного спектакля Театра Жизни. Он по привычке открыл окно в спальне, чтобы проветрить перед сном комнату, и неожиданно увидел, как напротив его подъезда остановилась полицейская машина и из нее вышли два сотрудника полиции и быстро зашли в его подъезд. Нашего героя охватила паника, подобная той, которую он испытывал в своих снах. Но это был не сон. Это была реальность. В голове Степана набатом звучала мысль: «Неужели за мной? Так быстро? Неужели меня изобличили? Да, да. Они подсчитали все мои чеки в ресторанах, прибавили плату за квартиру, и арифметика понятна для третьего класса. Откуда такие доходы? Это тот самый аферист. А может, заявили и выследили меня сегодня… Я чувствовал провал сегодня, когда мне давали деньги и ехидно улыбались. Да, да я отчетливо сейчас вспоминаю этот ехидный взгляд брокера – племянника Героя России Панкратова. Он, брокер, раскусил меня давно, когда я звонил ему, и тут же заявил в полицию. Наверняка деньги крапленые! Не арестовали с поличным, чтобы поиграть со мной в кошки-мышки. Я читал об этом изуверстве следаков в одном детективе. Хотят и посадить, и деньги себе в карман припрятать. При понятых-то особо не разживешься халявой. Все понятно. От этого не легче! Что делать? Бежать? Конечно! Все бросать и бежать».

      Степан быстро схватил специально приготовленный на этот случай луивиттоновский саквояж из крокодильей кожи с документами, деньгами и ценными вещами и осторожно вышел из квартиры, тихо прикрыв дверь за собой. Он слышал надвигающиеся на него с нижней лестничной площадки голоса полицейских. Сняв мокасины с ног, чтобы не издавать никакого звука, Степан, затаив дыхание, босиком неслышно побежал по лестнице вверх. Для этого случая он все продумал заранее, припас запасной ключ от чердака в сумке для побега. Как агент из американских блокбастеров, наш герой тихо взобрался по чердачной лестнице, открыл люк с заранее смазанной пружиной и вылез на крышу. Лежа на крыше, в эту майскую теплую ночь он дрожал от возбуждения и страха и прислушивался к звукам, доносящимся из подъезда. Ему представлялось, как полицейские допрашивают его соседей и взламывают с понятыми дверь в его квартиру, вызывают