Птичка польку танцевала. Ольга Батлер

Когда пластинка разогналась, плавно опустил на неё иглу. Послышалось шипение. Анечка, замерев посреди комнаты, вслушалась в звуки оркестра. Она покрутила головой, согнула коленки в такт музыке, воспринимая её всем своим маленьким телом.

      Женский голос запел:

      Не щекочи голубчик,

      Не щекочи голубчик,

      Не щекочи голубчик…

      – Иглу надо заменить! – спохватился отец.

      Он отыскал в чемодане жестяную коробочку – не больше леденцовой, с нарисованным на ней ангелочком. Открыв её, неловкими пьяными движениями перебрал запасные иглы.

      – Ладно, потом! – папа захлопнул коробочку и завёл граммофон по новой. На этот раз не заело.

      Не щекочи голубчик,

      Меня не раздражай!

      Ты, миленький амурчик,

      Почаще приезжай!

      Анечка начала танцевать, заламывая руки и кокетничая. Ей хотелось быть похожей на взрослую артистку. Она была такой крошечной, такой деликатно сложенной, с большими глазами и каштановыми локонами, спускавшимися до самой талии, с маленьким вздёрнутым носом и прекрасным цветом лица. Отец сидел, расслабленно помахивая ногой в лакированном ботинке, и с хмельной улыбкой смотрел на дочку.

      – Запомните мои слова – эта барышня будет королевой сцены!

      Он наконец заметил, что жена собирает на стол.

      – Не надо, дорогуша, я совсем не голоден.

      – Почему? – поджав губы, женщина замерла над столом.

      – Поужинал в ресторане.

      – Опять празтник? – ревниво спросила она.

      – Ну да. Отмечали… Одна удачная гастроль закончилась, завтра другая начинается.

      – Опять со своими тамочки?

      – Зачем ты так? Эти дамы – тонкие ценительницы искусств и таланта.

      – А мы с Анхен только ждать? – в её покрасневшем от обиды лице проступило что-то кроличье.

      Анечка слушала их, испуганно присев перед граммофоном. Песенка закончилась, но пластинка всё крутилась, издавая слабый шум, словно кто-то маленький отбивал на ней неторопливую однообразную чечётку своими крошечными ботиночками.

      Отец закатил глаза – ну вот, началось! А ведь он явился домой в прекрасном настроении. До чего надоели эти скандалы.

      – Ну что ты опять, право дело… Ну нельзя артисту без гастролей. Гастрольная жизнь нелегка, ты должна это понимать. Или, может, я чего-то не знаю? Может, у нас под окном выросло волшебное дерево, на котором висят банкноты?

      Женщина опустила глаза. Когда разговор заходил о деньгах, ей нечего было возразить. Покорности и расчётливости она научилась у своей немецкой матери.

      Молча убрав нетронутую еду, она подошла к окну. Из черноты на неё посмотрело отражение – некрасивая тётка с толстой шеей. Она нелюбимая, скучная и никому не нужная – как те бабушки в чёрных платьях, которых водят на прогулку вокруг Сулимовской богадельни.

      Её золотая сказка на серебряном экране закончилась, едва начавшись. И не выросло под окном никакое волшебное дерево, лишь старая липа стоит с пустым вороньим