Падение. Сергей Ситдиков

свет, нежно и ненавязчиво пробивавшийся сквозь капли, светлый, восторженный, любящий взгляд, каким умеют смотреть почему-то только дети… Я был счастлив.

      – Да сейчас все думают, надо, не надо семью, чувства проверяют… А мы раз, и всё. Любим и любим, получилось, ну и получилось, и всё счастливы, да, Александр Первый? – бойко сказала Мария Никитина.

      – Ты где так вымазался, император? Куда твоя мамка-то смотрит? Ну, шли же два квартала всего! – Наталья Сергеевна приказала внуку поменять джинсы, благо, у бабушки с дедушкой всегда была сменная одежда для детей.

      – Саша! – протянула Мария Никитина.

      – Ну, мама… Так получилось, – вылетел Сашка из комнаты, чуть не сбив деда с казаном плова.

      – У нас всегда так: оно само, так получилось, я не виноват… Катюх, а ты сама чистая? Вы же вместе бежали по лужам к дяде Диме?

      – Чистая, – сказала Катя, не оборачиваясь, и обняла мне шею, стукнувшись при этом лбом об мой подбородок и звонко рассмеявшись после.

      – Да вы чего так рано пришли? Вас ждали к семи, а не к шести, – с улыбкой сказала Наталья Сергеевна.

      – Детям дома не сиделось.

      – И тебе тоже, – держа в руках бутылку вина, зашёл в комнату рослый Александр Никитин – муж Марии.

      – Так, все за стол, – скомандовал Иван Михайлович, держа в руках большую ложку.

      – Катюх, ты куда сядешь? – Мария обращалась к дочке, но глазами искала сына.

      – К дяде, – смущаясь, ответила Катя, садясь справа от меня на диван и оттаскивая «мою большую» тарелку к себе.

      – Саша, мы тебя ждём! – громко сказала Мария.

      – Да я здесь, мам, – в замешательстве, прочищая левое ухо, сказал Саша, сидевший на стуле, за которым стояла Мария Ивановна.

      – А, ты здесь, что ли? А ну-ка иди на диван, или папка твой пусть идёт.

      – Шумно тут у вас, да, Катюх? – обратился я к девчонке, которая пыталась накормить огурцом из салата свою кошку.

      – Наташ, тебе коньячку? – хозяйничал Иван Михайлович.

      – Ой, нет, нет, нет, нет, – замахала руками его жена.

      – За приезд племянника же. Ты посмотри, какой орёл! Ты смотри, он потом скажет своим, вот, мол, погоду не приготовили хорошую, за меня не пили, шумели, книжки читать не давали…

      – Ладно, давай. Только… Всё, всё, всё, остановись наконец.

      – Ну, за приезд! Молодец, что вырвался, а то старики, учёба, сам понимаешь…

      От коньяка Иван Михайлович, сидевший слева от меня во главе стола, немного вздрогнул. Катина кошка была вся вымазана майонезом, на голове у нее лежал листик салата.

      – Саш, накладывай, – обратился Иван Михайлович к Александру Никитину, сидевшему на другом конце стола.

      – Хорошо, а ложка где?

      – Да, где? Ты же с ней пришёл? – спросила Наталья Сергеевна, искавшая глазами хлеб и сидевшая напротив мужа.

      – Ложка, ложка… Ложка под кошкой, – обнаружил пропажу Иван Михайлович.

      – Катя! –