Четыре Евы. Связь поколений. Веера Хелена Рейникайнен

дом, готовила вкусную праздничную еду для всех гостей, за неделю до этого детям раздавали рождественские подарки, в которых были и мандарины, и яблоки, и конфеты разных сортов. В новогоднюю ночь мама разрешала нам сидеть за столом вместе с молодёжью, но обычно сидеть до утра у нас не хватало сил, поэтому, когда мы начинали зевать, она уводила нас спать, а все остальные веселились до утра. В новой школе учителя были категорически против того, чтобы наши одноклассники приходили к нам в дом. Когда я училась в четвёртом классе, моя школьная подруга Марина (та, что из благополучной семьи) пришла ко мне в гости в воскресенье и попала на воскресное богослужение. Обычно дети во время богослужения сидели и слушали. В этот день в наш дом пришла (как дружинник) учительница по биологии. Когда она увидела на службе мою подругу, то была ошеломлена. Она, конечно же, не оставила это без внимания и сообщила об этом маме Марины, сказав, что, по её мнению, Марина не должна дружить со мной и тем более не должна приходить в наш дом. Только совсем недавно я узнала от Марины, что её мама тогда сказала учительнице, что она не может и не хочет запрещать дочери дружить со мной, и если её дочь захотела пойти в гости туда, где её ждала подруга, то она вправе это сделать. Это её принципиальное заявление определило наши отношения с Мариной на долгие годы. Мы стали неразлучными подругами и дружим по сей день.

      В начальных классах я видела несправедливость учителей по отношению к моим родителям, видела, что и к нам, к детям, из-за наших родителей они относятся предвзято. Я уже без всякого старания делала уроки и ходила в школу, чувствовала себя там неуютно и стеснённо, как будто у меня клеймо на лбу: это дети баптистов, фанатиков, сектантов. Когда начинался учебный год, я ждала только одного: быстрее бы он закончился. Но и жаркое лето мне было не по душе, так как из-за повреждения правой руки я не могла позволить себе надевать что-то лёгкое. Я сама для себя определила, что мою руку никто не должен видеть, я буду её ото всех прятать, чтобы они не смеялись надо мной. Ощущение, что все непременно будут смеяться над моей рукой, переросло в болезненное убеждение, что только так и будет.

      Мне не хотелось никуда идти, чтобы кто-нибудь не заметил, что у меня рука с изъяном, поэтому я старалась больше сидеть дома рядом с мамой. Моя сестра ходила к соседям, где ей давали сладости, а я злилась на себя за то, что я стесняюсь быть такой же смелой, как она.

      Однажды я спросила маму:

      – Почему сестра может ходить по соседям, а я всегда сижу дома?

      Мама мне ответила вопросом:

      – Разве хорошо ходить по соседям и просить там конфеты, рассказывая при этом неправду, что якобы дома конфет не покупают?

      Сестра рассказывала, что она туда ходила вовсе не потому, что там ей давали конфеты (я к конфетам относилась равнодушно, не очень любила в детстве сладкое), а потому, что там она смотрела по телевизору мультфильмы. Это меня очень привлекало, мне хотелось пойти к соседям вместе с ней, и однажды я попросила сестру, чтобы