Громкая тишина. Исповедь матери нестандартного ребенка. Анна Вислоух

школе, куда мы, конечно же, заявились все вместе, учительница дочери вдруг сказала:

      – Как он здорово ритм чувствует! Приводите его ко мне заниматься, все равно сюда вместе ходите.

      – Да ему только четыре, – удивилась я. – Какие с таким малышом занятия?!

      – Ничего, я вижу – у него получится.

      Наш малыш начал заниматься музыкой, когда ему не исполнилось и пяти лет. Музыка потом настолько прочно войдет в его жизнь, что заполнит все клеточки сознания, перекроет собой все мироздание, разделив существующие вещи и действия на значимые и нет. Музыка – это значимое, все остальное – ерунда. Вот так интуитивный порыв педагога, наверняка просто увидевшей еще одного неплохого ученика, сыграл в жизни сына не просто значительную, а судьбоносную роль. А иногда мне кажется, что музыка словно ждала, когда появится Тим и выберет ее…

      Сын все последующие годы будет только доказывать мои предположения – он станет выбирать только то, что интересно и нужно ему, а не взрослым дядям и тетям, которым кажется, что «другое» – важнее. Я еще не знаю о диагнозе, и его поведение не предвещает ничего необычного, оно вполне укладывается в рамки малышовой «нехочухости».

      Но ближе к четырем годам ребенок, который обожал купаться, вдруг наотрез отказывается даже приближаться к ванной комнате. Каждое купание сопровождают поистине душераздирающие сцены. Я беру его на руки, и заговаривая зубы, несу к ванной. Только лишь увидев дверь ванной, он начинает вопить не своим голосом.

      – Сынок, ну не плачь, мы сейчас с тобой будем кораблики пускать! – пытаюсь еще уговаривать его я. – Смотри, какая водичка!

      Но он не обращает никакого внимания на мои слова и вцепившись руками в дверной косяк, пытается таким образом затормозить наше продвижение. Я сама, чуть не плача, отрываю его руки от двери и влетаю в ванную. Муж в это время уже набрал немного воды, запустил туда все игрушки, какие есть в доме, и принимает его в свои руки.

      – Давай скорее!

      Малыш верещит не своим голосом, извиваясь и царапаясь, впечатление такое, что он просто борется за свою жизнь. Начинаю рыдать, муж выгоняет меня из ванной и продолжает сражаться с ребенком в одиночку. Вопли не прекращаются, но кое-как вымытый сын через пятнадцать минут вместе с папой появляется в комнате как ни в чем не бывало. Эта история продолжалась довольно долго, где-то в течение года, и прошла сама собой. Дать объяснение этому случаю ни мы, ни врачи так и не смогли. Лишь много позже я прочитала о таком же эпизоде в книгах нескольких авторов, писавших о своих аутичных детях.

      Летом мы решаем вывезти детей к морю. Сыну уже был поставлен диагноз «атопический дерматит, нейродермит». Тот самый удар из-за угла, которого не ожидаешь, ведь диатез мы вроде как вылечили. Но не тут-то было! Всего год с небольшим нам удалось продержаться без этих болячек, а дальше все началось снова.

      И лечение требовалось уже совсем другое. Речь теперь шла о том, чтобы не просто облегчить страдания малыша, а назначить серьезное обследование