Воин пяти Поднебесных. Пророчество. Уэсли Чу

почтение.

      – Я не проиграл. Бой был нечестным.

      Телохранитель пожал плечами:

      – Битвы не всегда бывают честными. Однажды я захотел пройти без очереди к лучшей девице в борделе. Так на меня набросились сразу семеро.

      – Семеро на одного – это нечестно, – согласился Цзянь.

      Рига опять пожал плечами и похлопал себя по поясу.

      – Конечно, нечестно. У меня же был меч.

      Хораши нахмурился.

      – Пятеро тяжеловооруженных стражей против битой солдатни, которую набрали на улицах, – это нечестно? – На лбу у него залегли глубокие морщины. – Нечестно по отношению к кому?

      Только старшему телохранителю позволялось говорить с Цзянем так прямо. Хораши был рядом, сколько Цзянь себя помнил. С течением лет слуги и телохранители сменялись – неизменным оставался лишь Хораши. На службу во дворец он поступил еще молодым. Его точно не упрекнуть в отсутствии опыта.

      – Да кому нужны честные схватки? – заметил Рига. – Кто дерется честно, тот глуп или мертв.

      – На войне – возможно, – возразил Хораши. – Но на арене нужно помнить о чести и правилах.

      – Хватит, – рассеянно перебил Цзянь. Эти двое никогда не соглашались друг с другом и вечно устраивали громкие перепалки. У юноши голова болела от их споров.

      Хораши и Рига немедленно повиновались. Цзянь скрестил руки на груди и заявил:

      – Старуха сжульничала. Это не проигрыш. Я по-прежнему считаюсь непобедимым. Я изложу свои доводы наставникам и заставлю их пересмотреть сегодняшний результат.

      – Это всего лишь тренировка… – начал Хораши, замолчал и вздохнул. – Как скажете, спаситель.

      – Я готов. Открывайте дверь, – велел Цзянь, поддергивая рукава. – Пора напомнить всем, зачем они здесь собрались.

      Прежде чем дверь открылась, Хораши наклонился и поправил Цзяню воротник, а потом послюнил палец и вытер юноше щеку и лоб. Когда тот отшатнулся, Хораши усмехнулся и взъерошил своему подопечному волосы.

      – Теперь вы выглядите, как подобает герою. Помните – уверенность через смирение.

      Дверь распахнулась, и грянул гонг. Двое телохранителей вошли первыми, затем Цзянь, затем слуги. Цзянь хотел уже приказать глашатаю тронного зала возвестить о его прибытии, но осекся. Глашатая в зале не было. Более того, не было никакой официальной аудиенции. Только маленькая кучка людей теснилась у подножия трона – и все они стояли, повернувшись к юноше спиной.

      Голоса звучали гневно и неразборчиво, как на базаре. Слова гулким эхом разносились по залу. Ничуть не смущенный тем, что его не заметили, Цзянь ворвался в Зал просвещенных мыслей вместе с Хораши и Ригой. Только когда он подошел к спорящим почти вплотную, на него наконец обратили внимание.

      Простолюдинка, которая вмешалась в учебный бой, стояла в кругу и отругивалась. Увидев Цзяня, она ткнула пальцем ему через плечо и поинтересовалась:

      – Во имя юбок Королевы, это еще что такое?

      Цзянь