Призраки Калки. Алексей Павлович Пройдаков

отправляться прикажешь? Я чай, не завтра?

      Воеводы дружно рассмеялись.

      Ответил Вадим Данилович:

      – Тебе предстоит многое узнать, многому обучиться. Ежели увидим, что в силах и способен, тогда и отправишься – добывать нужные сведения… Но, одначе, может статься, что и не годен ты для таких справ.

      – Как так не годен? – встрепенулся Трофим, даже воеводское порицание его в этот раз не остановило. – Я отчине служить хочу! А какой служба сия станет – не мне определять, где и как…

      – Вот за эти словеса хвалю тебя, Трофим, – отозвался Лев Гаврилович. – Мыслишь верно. Поглядим.

      – Служить отчине ты станешь, – успокоил Вадим Данилович. – Не прелагатаем, так в особой сотне, кою возглавляет Евпатий. Одначе скажу, дружинников много, им способен стать каждый, у кого руки на месте и голова не пуста, а прелагатаев от Бога недостаточно. Быть им – честь велика, труд велик, но опасен, многих потеряли… Там ведь что? Треба уметь хорониться, притворствовать, менять личины. Разумеешь? Труд прелагатая высоко чтит сам рязанский князь. В отчине ни в чём не будешь знать отказа. Коли женат, твоя семья на полном княжеском довольствии, а сгинешь, служа, жене и детям князь будет давать на безбедное житьё.

      – Иноземную речь разумеешь, то ведаю, – сказал Лев Гаврилович. – Окромя половецкой, какую ещё?

      – Постиг глагол монгольский, поверхностно, основное разумею, – охотно отвечал Трофим. – Не примите за бахвальство, но с иноземной речью у меня полный лад. Мне стоит трохи послушать, как звучат те или иные языки, – схватываю скоро.

      – То дуже добре.

      – В неволе говаривали мы на смешанном языке, что состоит из разных слов, разных наречий – кипчакских, хорезмских и прочих.

      – Это как?

      – В сию речь добавляли новые слова новые полоняники – ляшские, булгарские, угорские, дабы друг дружку разуметь.

      – Я чай, и это сгодится, – кивнул Лев Гаврилович. – Теперь тако, Трофим, из града не отлучаться ни на шаг. Ждать вызова. Воевода Кофа с другими делами разгребётся и займётся вами вплотную.

      – Нами? Я не один таковой?

      Воеводы снова дружно рассмеялись его наивности.

      – Нет, прелагатаи у нас работают во всех сторонах света. Не ты один.

      – Но помни, – сурово проговорил воевода Коловрат, – о толковище сём, что здесь слышал, ни одна живая душа знать не должна.

      – Уяснил крепко.

      – И остатне, Евпатий уезжает, я чай, не на один день. Просил до тебя довести. Сходи повидайся, успеваешь…

      Вадим Данилович чуть приподнялся с лавки и, чуть повысив голос, позвал в соседнюю дверь:

      – Мирон!

      Мирон будто ждал за дверью, явился мгновенно: лицо добродушно, усы, борода, длинный кафтан чёрного цвета – ни дать ни взять священник из обители.

      – Препроводи Трофима в конюшню и выдай жеребца подходящего.

      Мирон поклонился и жестом пригласил Трофима следовать за ним.

      – Корм жеребцу станешь отпускать каждый день, без задержек.

      Трофим встал, поклонился сдержанно, только и вымолвил:

      – Не