Чучело. Игра мотыльков. Последний парад. Владимир Железников

тихий… Тишайший мальчик!.. Паинька! Да за ним нужен глаз да глаз. Я это чувствую! А то он, того и гляди, горло перережет.

      – Ты меня осуждаешь за то, что я пожалела Димку, потому что он… предатель? – спросила Ленка.

      – Прощать – пожалуйста!.. Но не предателей, – ответил Николай Николаевич. – Лично я не люблю подлецов.

      – Ты же сам говорил, что надо быть милосердным! – защищалась Ленка.

      – Говорил! Говорил! – снова закричал Николай Николаевич. – И никогда от этого не откажусь! Но ты считаешь себя милосердной только потому, что пожалела подлеца?.. Это же смешно!

      – Он не подлец! Не подлец! Он тогда еще не был подлецом!.. – ответила Ленка и перешла на шепот: – Я в тот момент не могла иначе… Я рада, что помогла ему…

      – А чего же ты тогда уезжаешь? – спросил Николай Николаевич.

      Ленка посмотрела на него, как мышь, загнанная в угол.

      Но Николай Николаевич так разошелся, что уже не мог остановиться:

      – Да никакая ты не милосердная! Ты только Димке все прощаешь… А остальным?..

      – Остальные вредные! – крикнула Ленка. – Злые! Они волки и лисы – вот кто они такие! Если бы не они, он бы давно сознался.

      – А я не верю, что в вашем классе все вредные! – сказал Николай Николаевич. – Быть этого не может.

      – Не веришь? – Ленка с остервенением посмотрела на Николая Николаевича.

      – Не верю! – твердо ответил тот.

      Теперь они стояли друг против друга, оба с горящими от гнева глазами, словно собирались драться. Николай Николаевич наступал на Ленку, а та отступала, пока не уперлась спиной в стенку, – дедушка ей не верил, и это ее потрясло!

      – Не веришь? – тихо переспросила она и подняла на него глаза, еще надеясь, что не найдет в его лице подтверждения тех слов, которые он произнес.

      Николай Николаевич в отчаянии помотал головой: «Не верю», хотя готов уже был отказаться от своих слов из жалости к ней. А с другой стороны, что ему было делать? Поддакивать ей во всем? А до чего это бы ее довело? Еще побежала бы к этому маленькому мерзавцу и простила его! Вот именно, поддакивать тоже нельзя – должна быть четкая позиция. И вообще что такое «поддакивать» – это же угодничество?.. Нет, такое не в его правилах.

      – Они все гады на одно лицо! – закричала Ленка. – Ты в этом скоро убедишься!

      – Никогда не поверю! – Глаза Николая Николаевича стали жесткими и холодными, а шрам на щеке вспыхнул ослепительной белой полосой. – Никогда!

      – Ты с ними заодно! Никого не знаешь – и уже против меня! – вся сжалась в комочек Ленка. – Не хочу тебя видеть!.. Уеду! Уеду! – И бросилась бежать.

      Николай Николаевич рванулся за нею и схватил ее плечо. Думал, она начнет вырываться, а она повернулась к нему, и лицо ее, которое только что было в яростном огне, стало детским, прекрасным, будто ей всего лет восемь. Только в глазах происходила мученическая работа – она что-то усиленно соображала.

      – Ну давай успокоимся. – Николай Николаевич нежно прижал ее к груди, ощупал теплый затылок. – Ты же у нас молодец! – Провел рукой по тоненькой шее, и это больно ударило