Чучело. Игра мотыльков. Последний парад. Владимир Железников

криво усмехнулся и промолчал.

      А все кругом заволновались, засуетились:

      «Как же? Сомов против бойкота?»

      «Сомов отделился от всех! Ай-ай-ай!..»

      «Ты что, Димочка, правда против бойкота? – спросила Шмакова. – Нехорошо идти против коллектива, неправильно».

      Димка продолжал криво усмехаться, хотя ему было не до смеха.

      Валька понял, что Димка растерялся, что он засбоил, и прилип к нему:

      «Ну поднатужься, поднатужься, Сомик! – И хватал его руками, и тормошил, и восторженно ржал, понимая, что добивает Димку. И прыгал, и танцевал вокруг него. – Ну давай, давай же вместе: бой-кот Чу-че-лу!.. – Ему нравилось так выкрикивать, и он почти пел: – Бой-кот Чу-че-лу-у-у!» – И наседал, наседал на Димку.

      Я не выдержала; мне жалко было Димку, и я крикнула Вальке прямо в лицо:

      «Бой-кот!.. Бой-кот!..»

      Валька от неожиданности перепугался и отскочил:

      «Ты что, ошалела? Орешь в ухо!»

      А внизу во дворе в это время разворачивалась своя жизнь, и в этой жизни наступил торжественный момент – шоферы автобусов завели моторы. Этот гул достиг наших окон, и Шмакова закричала:

      «Автобусы уходят!»

      Мы прилипли к окнам и с завистью смотрели на бурлящий школьный двор, перебрасываясь редкими словами по адресу отъезжающих:

      «Смотрите, Маргарита с цветами… Ох, ох, довольная!.. – сказала Шмакова. – Какая важная… Невеста!»

      «Заметила нас… Улыбайтесь ей, улыбайтесь, – приказала всем Железная Кнопка и сама тоже улыбнулась. – Сделаем ей ручкой. – Она помахала рукой Маргарите. – Пусть не думает старушка, что мы откинули копыта от переживаний».

      «Уезжают… – Голос у Рыжего задрожал. – А мы!..» В глазах у него стояли слезы.

      «Машет нам наша наседка, – противно хохотнул Валька. – Хорошо бы ей плюнуть на голову… Она стоит – ей шмяк по макушке!»

      «Ну и подонок ты!» – вдруг возмутился Лохматый.

      «Почему подонок? – ответил Валька. – А что она с нами сделала?»

      «Опять машет, – хмыкнул Лохматый. – Может, зовет нас, чтобы мы поздравили ее со свадьбой?»

      «Я мимо училки бежала и увидала в открытую дверь, как учителя там поздравляли Маргариту. Они пили чай с большим-большим тортом, – вырвалось у меня. – Я всунула голову и сказала: „Маргарита Ивановна, а я вас тоже поздравляю“. Они все смутились, даже смешно. А директор подавился чаем и закашлялся… И все после этого засмеялись…»

      «Ты ловка, – заметила Железная Кнопка. – Предатель, да еще и подлиза».

      «Миронова, полегче на поворотах», – заступился за меня Васильев.

      – Ну а Димка-то что? – почти крикнул Николай Николаевич.

      – Димка?.. Ничего. Он успокаивался – это было видно. Правда, когда Железная Кнопка сказала мне, что я подлиза и предатель, то он быстро отвернулся от меня, чтобы я не перехватила его взгляд. А в это время Маргарита снова замахала нам рукой. И Шмакова тогда сказала:

      «Чего она размахалась, наша мельница?»

      «Ребята! – заорал как безумный Рыжий. – Это она нас зовет!.. Она передумала!»

      «Передумала-а-а! Даешь Москву!»

      Их как ветром