В объятиях страха, или За котом на край Вселенной. Мария Лунёва

но ничего не видела, погруженная в себя. Такое странное чувство. Я вне стен собственного кабинета. Впервые. Мне представлялось это как-то иначе. Где те страхи и ужасы реальной жизни, с которыми я должна была столкнуться? Отец так часто пугал меня особенностями бытия мутантов. Меня не забили палками за мои разные глаза, никто не полез мне в голову с щипцами проверять мозг.

      Врал? Выходит, что так.

      Я мельком взглянула на доктора Маркуса Дигри.

      Он так часто мне рассказывал о внешнем мире. О том, как замечательно гулять по просторным улицам, кататься на обычном метро, наблюдать в парке за птицами. А я лишь посмеивалась.

      Столько потраченных впустую лет. Годы страха, что кто-то поймет, что я не такая, как все. А выходит, им и дела нет до меня. Никому.

      Потянувшись, взяла со стола пластиковую коробочку с надписью: «Бешбармак».

      – Что это, Маркус?

      – Сейчас, Лидия, в нашей системе очень популярна традиционная кухня народов докосмической эры. Стараются возвращать забытые рецепты, как-то внедрять их в нашу культуру. Как показало время, одними белковыми бульонами сыт не будешь. Человек любит плотно поесть – это из нас не вытравить. Вот, например, бешбармак – мясо-мучное блюдо тюркоязычных народов. Вкусно, сытно и полезно. Думаю, ты оценишь.

      Друз взглянул на меня мельком, но смолчал. Он вообще казался каким-то потерянным. Наверное, до него окончательно дошло, насколько глубоко он влип. Но я его понимала – когда мой отец в бешенстве разевает свой рот, то там не только дар речи потеряешь, а имя собственное забудешь.

      В его историю легко верилось. Глава корпорации элементарно мог принять его за другого, ведь ему нет дела до тех мурашей, что трудились на него и днем и ночью. А остальные, кто присутствовал при этом… Да вякни они хоть слово, и гнев бы обрушился на их головы. Вот и молчали. Тряслись, сглатывали вязкую слюну и обмирали, представляя, что будет потом, когда все выяснится.

      Но именно это самое «потом» и давало им надежду выползти сейчас из кабинета целыми и невредимыми, собрать остатки своего самоуважения и забиться куда-нибудь под плинтус.

      Так частенько выползала и я, а потом неделями замирала перед каждым поворотом, боясь натолкнуться на отца.

      Да, я прекрасно осознавала, что ощущал этот вынужденный «шпион» и почему он предпочел оказаться здесь.

      Друз же, не догадываясь о моих мыслях, сидел, прислонив голову к окну, и разглядывал космический пейзаж: астероиды, межпланетную пыль, малые планеты.

      На экране появились невзрачные кольца Юпитера. Луны планеты-гиганта тенями мерцали на его фоне.

      – Эта самая дальняя точка, до которой я когда-либо добирался, – негромко произнес Ан, оставив на стекле мутное пятно от дыхания.

      – Моя точка была при входе в вестибюль Илистрон-хауса. – Сев, я провела пальцем по голоокну, очерчивая линию космического льда, вращающегося вокруг планеты.

      – Ты хорошо справляешься, Лидия, – похвалил меня Маркус.

      – Мне страшно, док. До того жутко, что я смотрю на мир простым взглядом. Исчезло все. Уже и не знаю, благо это или предвестие катастрофы.

      – Благо, и не сомневайся, – кивнул он.

      В