Дети полутени. Евгений Васильевич Абрамович

миром. Здесь царили свои правила. Дубов стоял в дверном проеме, не в силах совладать с дрожью в руках. Купленная бутылка выскользнула, звонко разбилась об пол. Темная жидкость растеклась уродливой кляксой.

      Таня висела у самого окна, под подоконником. Голова опустилась на грудь, худые ноги вытянулись на полу. Один конец чего-то длинного был привязан к оконной ручке, другой обмотан вокруг тонкой Таниной шеи. Только бросившись к неподвижной жене, Дубов узнал шелковый поясок от ее цветастого летнего платья. Того самого, которое навсегда осталось в бесконечном летнем дне. В тот момент звуки исчезли вообще. Дубов не слышал ни своих слов, ни криков. Дом поглотил все.

      На похоронах был только он. Все друзья и родственники открестились от сумасшедшей сектантки. Потом был длительный алкогольный период, изредка прерываемый моментами просветления. Дубов с головой ушел в работу и пил, пил, пил.

      Забытье закончилось в тот год, когда он увидел объявление об экстрасенсе, звезде телешоу, который может общаться с умершими людьми. По предварительной записи и за немалые деньги. Верил ли он во всю эту чепуху? Конечно, нет. Но в этом ему отчего-то увиделся спасательный круг.

      Квартира экстрасенса утопала в приятной полутьме, подсвеченной ароматическими свечами, расставленными на шкафах и книжных полках. Между ними виднелись книги с заумными названиями. Отовсюду свешивались амулеты и обереги. На стенах красовались в рамках дипломы скорее всего несуществующих зарубежных университетов.

      – Проходите, присаживайтесь.

      Дубов послушался. Экстрасенс, немолодой полноватый мужик, чуть заметно поморщился, учуяв запах алкоголя. Дубов уже принял «для храбрости». Он никогда не пил на работе, начинал дома. С вечера и до поздней ночи. Каждое утро полоскал рот освежителем дыхания, приходил на службу злой и с тяжелым похмельем.

      – С кем вы хотите поговорить?

      Экстрасенс принялся греметь на столе какими-то полированными деревяшками, складывая их в фигуры, собирая и снова разбрасывая.

      – С сыном. С женой, – коротко ответил Дубов.

      Экстрасенс долго шептал что-то, водил над столом руками. Наконец, поднял глаза.

      – Они любят вас.

      Дубов подался вперед, стул под ним скрипнул.

      – И все?

      Он улыбнулся. Улыбка получилась неприятной, он это знал.

      – Ну, – экстрасенс стушевался, – понимаете, сегодня плохая связь…

      – Угу, связь плохая значит. Как телефон, типа? А чего так, магнитные бури? Или не заплатил?

      – Мне кажется, вам лучше уйти.

      Дубов сплюнул на пол.

      – А мне кажется, тебе лучше заткнуться. Хули ты тут сидишь? Людям мозги пудришь. Они вас любят, бля! Я это и так знаю.

      Экстрасенс примирительно поднял короткие пухлые руки.

      – Не кричите, пожалуйста. Я не знаю, почему так получилось. Связи нет. Я не знаю…

      – Да что ты заладил? – Дубов схватил со стола и швырнул в стену какую-то глиняную фигурку, она разбилась в дребезги. – Связи нет, не знаю. Что ты знаешь вообще? Ты вообще знаешь, как их звали? Хоть что-нибудь?