Вакансия: жена. И ничего личного. Ольга Николаева

волнующий за все время полета. Я бы ради этих моментов летала вообще без остановки. Приземлялась бы и взлетала снова.

      И даже то, что из-за моего плеча в окно заглядывал какой-то малознакомый, но очень волнующий пассажир, никак не могло поломать моего удовольствия. Пускай себе сидит, подсматривает и глубоко дышит! Сам виноват, что отдал мне лучшее место!

      Я оторвалась от красоты, проплывающей под крылом, лишь когда весь горизонт затянуло белоснежной пеленой облаков, а яркий солнечный свет начал больно слепить глаза.

      И обнаружила, что жестоко ошиблась по поводу ненавистного соседа по креслу: он даже не пытался никуда подсматривать. Наоборот, сидел, вжавшись в кресло, с плотно закрытыми веками.

      Стоило положить ладонь обратно на подлокотник, чтобы устроиться удобнее, как Владислав за нее схватился и крепко сжал.

      – Эй. Ты что? Боишься?

      Вот это был настоящий шок!

      Весь такой наглый, самоуверенный и невозмутимый… И боится?!

      Наверное, мои глаза были похожи на суповые тарелки, а не на блюдца даже… Но это было реальное потрясение! Я еще ни разу не видела, чтобы человек так резко менялся…

      Одно его веко медленно приподнялось. Потом второе. На меня уставились все те же красивые и наглые глаза.

      – Я думал, ты хорошая девушка. А ты совсем не такая…

      – В смысле? – Я думала, мои глаза уже не могут открыться шире. А нет. Брови полезли куда-то ближе к линии роста волос.

      – В прямом. – Его хрипловатый голос просто завораживал. А еще заводил. Дичайшим любопытством.

      – Ну, хорошо. Я не такая. На этом и остановимся. – Отвернулась. Опять уставилась в окно. Там смотреть было не на что: все такая же яркая белизна облаков, от которой выступали непрошеные слезы. Пришлось опускать шторку, чтобы не ослепнуть нечаянно.

      И… ну, что греха от себя таить? Немного стало жаль Владислава. Это был мой жест сочувствия и сострадания. Может быть, если не будет виден этот великолепный простор, мужчина перестанет нервничать и вести себя крайне странно?

      – Ты, между прочим, успела вздремнуть. Больше часа похрапывала и сопела. Даже мне рубаху слюной испачкала…

      Задернутая шторка помогла, наверное. О чем я сразу же пожалела. Пусть бы лучше он дальше боялся и страдал, а не говорил новые гадости.

      – Сухая была у тебя рубашка. Не сочиняй!

      – Конечно. Она уже высохла, теперь не проверишь…

      – Я пускаю слюни, если снится что-то очень вкусное! А в этот раз не было ничего подобного!

      Тут я запнулась и снова начала краснеть. Очень даже вкусный был сон. Просто не о еде…

      – Короче, Дарья. Не мешай мне спать, пожалуйста. Будь человеком. Я же тебя не будил, а наоборот – подставил свое бренное тело в качестве подушки.

      – Лучше признайся, что боишься. И сиди спокойно, не притворяйся. В этом же нет ничего стыдного – у каждого человека есть свои страхи.

      – А еще какие будут идеи? Валяй?

      Бледность с его лица постепенно сходила, кожа начала приобретать нормальный загорелый цвет. И мышцы рук расслабились. Я даже