Русская елка. История, мифология, литература. Елена Душечкина

день были изгнаны, – раздавался волшебный звук – звонок!» [493: 68].

      Наконец двери в залу открывали и детей впускали в помещение, где была установлена елка. Этот момент распахивания дверей запечатлен во множестве мемуаров, рассказов и стихотворений: он был для детей долгожданным и страстно желанным мигом вступления в «елочное пространство», их соединением с волшебным деревом: «Наконец все готово. Двери залы отпираются… и из гостиной вбегаем мы» [455: 42]; «Вслед за этим дверь отворяется на обе половинки, и нам позволено войти…» [441: 92]; «Вдруг раскрылись двери и из соседней комнаты шумною гурьбой вбежали дети» [146: 253]; «…двери отворились настежь и в комнату влился поток яркого света…» [188: 22–23]; «Наконец дверь растворяется, и счастливцев, с нетерпением ожидавших этой минуты, впускают в заветную комнату» [354: 4]; «Наконец праздник начался, двери растворились…» [354: 5]; «…вечером вдруг распахивались двери, за которыми мы давно уже стояли в нетерпении» [131: 131]; «…нам навстречу распахиваются двухстворчатые высокие двери… И во всю их сияющую широту, во всю высь вдруг взлетающей вверх залы, до самого ее потолка, несуществующего, – она!» [493: 67].

      Впечатление, производимое на детей видом елки, «для которой уже не было ни голоса, ни дыхания и от которой нет слов» [493: 69], описано многими мемуаристами. Первой реакцией было оцепенение, почти остолбенение: «В первую минуту мы стоим в оцепенении перед огромной елкой. Она доходит почти до самого потолка…» [441: 92]; «Ослепленные огнем десятка свечей… мы вливались из столовой веселой гурьбой и на время замирали, не скрывая произведенного на нас впечатления» [413: 6]; «…все замерли от восторга… настолько чудесная картина представилась нам» [413: 13]; «Дети стояли неподвижно, потрясенные» [450: III, 202].

      Иллюстрация с титульного листа книги «Елка. Поздравительные стихотворения на торжественные случаи» (1872)

      Представ перед детьми во всей своей красе, разукрашенная «на самый блистательный лад» елка неизменно вызывала изумление, восхищение, восторг: «…глазам восхищенных детей предстает Weihnachtsbaum в полном величии…» [47: 33]; «…и блестящая, как солнце, елка… почти ослепила глаза всем» [158: 6]; «Как двери настежь открыли, так дети все только ахнули» [377: 12]; «Дети, конечно, были поражены сияющими огнями, украшениями и игрушками, окружавшими елку» [126: 252].

      После того как проходило первое потрясение, начинались крики, ахи, визг, прыганье, хлопанье в ладоши и т. п.: «Дети закричали, заахали от радости…» [158: 18]; дети «с громкими криками радости прыгали и скакали около дерева» [140: 18]; «Дети завизжали от восторга: „Елка! Елка!“» [255: 57]; «Увидев красавицу елочку, все захлопали в ладоши и начали прыгать вокруг…» [146: 253]; «Дети поражены, даже самый маленький хлопает в ладошки на руках у няни…» [287: 1165]; дети «прыгают вокруг разукрашенного рождественского дерева» [302: 1]; «Минуту царила тишина глубокого очарования, сразу сменившаяся хором восторженных восклицаний. Одна из девочек не в силах была овладеть охватившим ее восторгом и упорно и молча прыгала на одном месте; маленькая косичка со вплетенной голубой ленточкой хлопала по ее плечам» [15: 161–162].

      Затем наступало тихое,