История Дэвида Л. Кауфа, увиденная им самим. Иннокентий А. Сергеев

какие-нибудь аристократишки думают только о себе. Солидарность – вот что рассеивает всякую смуту. Вот путь народа.

      – Волки солидарны в травле оленя?

      – Я говорю о том, что весь разброд происходит от беспорядка. Нужно организовать массу, объединить её общим делом, и ясность возникнет сама собой. Что нужно этой массе, кто её враг, кого она должна уничтожить. Вот арена борьбы, вот манеж для действий, на нём неизбежны столкновения, и столкновения эти разрешаются только силой. Столкновения интересов, классовых, национальных, и тому подобное.

      – Религиозных, расовых… Манеж для зверя.

      – Да, вот вы говорите о звере. А что может противостоять зверю? Некая воздушная невесомая душа? Так, что ли? Но её место в раю, а в раю нет чудовищ. Винтовка, верный холодный ствол – вот что остановит зверя. Но конечно, это путь, который требует закалённых людей.

      – Не людей – железо.

      – Вот именно. Железо. Сталь. Не мечтателей- пустынников. Кулак, сжимающий знамя – вот наш парад. Железной колонной на горе трясущимся тварям. К новому, светлому миру. Мы идём вытряхнуть всю эту затхлость и хилость из заплесневелых мозгов цивилизации. Мы несём новую цивилизацию.

      – Но я всё же не останусь ждать вашей победы. К тому же, я в неё не верю.

      Он снисходительно кривит губы и хлопает меня по плечу. Потом поднимается, надевает эсэсовскую фуражку и вытягивается в рост. Оркестр играет марш. Надрываются трубы. Он взмахивает руками и начинает дирижировать. Из-за кулис появляются солдаты. Они поют, выстраиваясь правильными рядами, с автоматами навскидку. Оркестр играет всё громче, и всё оглушительнее звучит хор.

      Я вижу оскалившиеся в ржании зубы. Я вижу пальцы на спусковых крючках. Я чувствую тошноватый запах зверя, и жирный пепел пачкает кресла.

      Я вижу его потную спину с тёмными пятнами на рубашке. Я вижу его руки, взлетающие над ней.

      Через семь лет тебя повесят в Нюрнберге.

      Романтики!..

      Эпизод №7

      Я спал, и мне приснилась птица-любовь, и я не хотел просыпаться. Но проснулся и, глядя на небо в окне, подумал, что может быть два объяснения этому:

      Это был не сон – тогда птица не исчезла, и я вновь увижу её.

      Это был сон – тогда это была вовсе не птица-любовь.

      Устав от надежд и разочарований, я убедил себя во втором.

      Но когда я увидел тебя, стоящей на балконе овеянной сиренью башни, я понял, что произошло первое.

      .................................................................................................................................

      Сценарий №2

      Театр-шапито опустел, выгорел изнутри, и остались лишь угли; над ними, над почерневшими опилками мутным вздохом в зеркальном пространстве повисли голубоватые, холодные шары фонарей.

      Огонь, вырвавшись наружу, охватил ночной город, полосящую витринность проспектов и мракобесие окраин обручив неистовой пляской протуберанцев костра, но здесь, под невидимым погасшим куполом, всё стало тихо. Только на тёмном ворсе ковровой дорожки валялся растоптанный кем-то в спешке букет, да сиротливо ёжились выброшенные за ненадобностью программки.

      Она