Три секунды до. Ксения Ладунка

сына на руки, – ты этого не слышал.

      Мы смеемся, хотя Тому будет совсем не смешно, когда Джоуи скажет это при матери или в школе. Мы стоим еще пару минут, а затем уходим – Том дальше репетировать с папой, а я играться с Джоуи, пока Марта не увела его домой.

* * *

      В баре грохочет музыка. Народу столько, что не продохнуть. Я стою сбоку от сцены, уже изрядно пьяная, хотя вечеринка только началась. Первая песня заканчивается, и Том говорит в микрофон:

      – У нашей дорогой Белинды сегодня день рождения, – он тоже нормально набрался, – Бельчонок, иди сюда!

      Я поднимаюсь на сцену, пытаюсь сфокусировать взгляд. Сюда бьет столько света, что моментально начинают болеть глаза. Том появляется откуда-то из этого свечения и затягивает в объятия. Потом он говорит в микрофон:

      – Теперь ты совершеннолетняя и полностью отвечаешь сама за себя. Родители больше не нужны.

      Я слышу голос отца:

      – Дорогая, люблю тебя и поздравляю. Помню тебя совсем крохотной, только родившейся. Тогда я даже не думал, что когда-нибудь ты станешь такая взрослая и красивая…

      Я довольно улыбаюсь. Том начинает хлопать в микрофон, а отец продолжает:

      – Я делаю все для тебя и ради тебя. Я благодарен жизни, что ты – моя дочь.

      Мы с папой обнимаемся, я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы.

      – Я написал тебе песню, когда ты родилась, ты знаешь. Я играл ее, помнишь?

      – Конечно, помню, пап, – жалобно говорю я мимо микрофона.

      – Мы сделали аранжировку. Надеюсь, песня понравится тебе так же, как и в детстве.

      Я болезненно сглатываю, сдерживая слезы. Прошу у папы спуститься со сцены и послушать внизу. И пока Том поет самые красивые слова, когда-либо обращенные в мою сторону, я просто плачу. От счастья, наверное, но почему-то мне невыносимо больно.

      Песня заканчивается, Том говорит, что теперь они будут петь мои самые любимые. В том, что он помнит, какие именно, я не сомневаюсь. Когда отхожу от сцены взять себе немного пива, меня хватают за руку. Это Алиса. Она отводит меня в сторону и говорит:

      – Я еле нашла тебя! Кто все эти люди?

      – Мои одноклассники, – морщусь.

      – По-моему, тут одни намокшие фанатки этого чувака на сцене.

      – Они тоже. Наверняка пробрались.

      – Детка, ты что, пригласила сюда всю свою школу?

      – Типа того.

      – Какая гадость, – плюется Алиса.

      – Тут еще папины друзья и некоторые родственники, – зачем-то оправдываюсь я.

      – М-да, ну и тусовка. Ладно, неважно. С днем рождения, – говорит она и касается моей ладони, вкладывая в нее малюсенькую коробочку с бантиком. Мое сердце подскакивает в груди, под ложечкой сразу же начинает тянуть, а возбуждение нарастает.

      – Алиса, это…

      – Да, те самые сережки, которые ты хотела.

      «Какие сережки, Алиса», – хочется сказать мне, но я лишь сглатываю скопившуюся во рту слюну.

      – С-спасибо…

      – Не за что, крошка. Приходи к нам, когда захочешь. Я всегда тебе рада.

      Она обнимает меня, потом говорит:

      – Прости, не останусь.