Ропот. Василий Сторжнев

других и не требовал к себе внимания. Все члены стаи находили такую форму помешательства крайне удобной. Некоторым из них даже хотелось, чтобы Мочегон всё время находился в таком состоянии и временно «выключался» из своего «телевизионного режима», только когда его участие требовалось в каком-либо деле.

      Шишкарь, повернулся к Хренусу.

      –«Хренус… эт самое, когда погоним к ферме-то?»-

      –«Вечером»– Хренус поморщился и сел на землю -«Блядство, из головы эта херня не выходит. Подожди»-

      –Пауза-

      –«Ты понял, про какую ферму он говорил?»-

      Шишкарь давно, а может даже и никогда, не видел Хренуса таким несобранным. Видения, воздействовавшие на Серого Пса, должны были быть крайне жуткими, чтобы так дезориентировать последнего.

      -«Ты рождался, блядь, ты рождался нахуй, где рождался блядь, блядь, рожденный нахуй, я не рождался, пока ты не родился, блядь»-

      –«Вообще без понятия»-

      –«Сука, ещё завязаны теперь на этого мудацкого лиса»– Хренус с досады харкнул на кустик черники.

      –«А говорил, я блядь говорил, да, Хренус, блядь, а ты меня не слушаешь, нахуй, сколько лет говорю, блядь, а всё не слушаешь»– злорадствовал Шишкарь, даже подпрыгивая от возможности лишний раз укорить Хренуса в неправильном выборе.

      –«С другой стороны, что делать?»-

      –«Да, мы и сами всё можем, Хренус, вон магазин этот разъебём, там что жранья мало?»-

      –«Ааа, я знал блядь, ты родился, блядь, а потом спичкой стал, спичка блядь-то не рождалась, СУКА! Накрыли тебя, да? Спичка-то блядь не рождалась нахуй! Думал, можешь меня на понт взять?»-

      –«Ничего не понятно»– Хренус посмотрел куда-то в сторону -«Так, ну в любом случае…»-

      Ход разговора псов был нарушен треском, донесшимся из кустарника, в нескольких метрах левее от окопа. Спустя секунду из него выскочили два взмыленных, напуганных кролика. По их откормленным телам, серому шелковистому меху и испуганным, глупым глазкам, метавшимся, как раненные животные по аренам глазниц, было понятно, что в лесу, да и вообще за пределами вольера, они впервые.

      Кролики не сразу заметили псов, а те, в свою очередь, не сразу поняли, что появилось в поле их зрения. На несколько долей секунд весь мир остановился – ветер не качал ветки деревьев, дрязги птиц смолкли, и шишка, падавшая с сосны, замерла в воздухе. Кролики, сбившись в кучу, бестолково шарили прожекторными лучами зрения по кустам и, наконец, они остановились на псах, стоявших в оцепенении. Темные глаза Мочегона резко осветились, а его пасть оскалилась, обнажив его пожелтевшее оружие: зазубренные, сколотые, хаотичные, руинные зубы.

      Кролики тупо подергивали мокрыми розовыми носами, уставившись на псов.

      –«Хуярь мразей!!!»– истошно залаял Мочегон и бросился в направлении кроликов. Это послужило как бы выстрелом сигнального пистолета, возвестившего о начале смертельного марафона.

      –«Ииии!»– пискляво завизжал один из кроликов и бросился обратно в кусты.

      –«Твари, пизда вам!»– Мочегон,