Я, они и свет. Анна Зимина

в палатку.

      Мне было неловко, неприятно, но я это как-то замяла. Знала же, что он такой. А если любишь – то принимаешь человека целиком, со всеми недостатками. Иначе это не любовь.

      Так я думала в заблуждении первой молодости.

      Первые ласточки полетели в первый месяц после ЗАГСа.

      План. План. План. План уборки. Расписание меню на неделю. Режим. График. План отпуска. План жизни, куда по датам вписывалось каждое событие, типа завести ребенка, купить машину, сделать ремонт… В какой-то момент я обнаружила себя жутко нервничающей, почти паникующей за рулем в дикой пробке – я не успевала приготовить по плану ужин и забрать пальто супруга из химчистки. И одно это вызывало во мне чуть ли не приступ ужаса. Я знала, что сейчас приеду домой, открою дверь, а он будет стоять на пороге, скрестив руки. Я буду виновато на него смотреть, а он будет поднимать брови и выговаривать мне за мое неправильное поведение, которое, конечно, обязательно приведет в дальнейшем к полной анархии. Он вымотает мне нервы, будет говорить, говорить, пока я буду готовить ужин и заводить будильник пораньше, чтобы успеть исправить свои ошибки.

      Или может быть по-другому, если его настроение будет подпорчено не совсем идеально выполненными делами.

      Он будет кричать на меня, трясти распечатками со списком планов для меня, ругать мою безответственность и разгильдяйство, приводить в пример себя. «Я стараюсь для нас! Почему тебе так сложно?! Ты меня совершенно не уважаешь! О какой любви в нашей семье может идти речь, если ты так поступаешь? Ты же знаешь, как это важно!»

      Его голос с неприятной, чуть истеричной интонацией всплыл в голове надоевшей пластинкой.

      В тот момент в той пробке я осознала, что не живу. Я существую на разлинованной двухмерной странице, отмечая галочкой выполненные пункты и получая нервотрепку за галочки пропущенные.

      Тогда я с горем пополам вылезла из пробки, купила пачку сигарет – по плану жена, как будущая мать детей, должна быть некурящей.

      Я сидела в машине не помню сколько. Наблюдала, как падает снежок, дымила одну за одной и совершенно не торопилась домой. А потом написала Татьяне. Скинула смску мужу и вырубила телефон, не желая слушать нотации.

      ..Я вернулась еще до полуночи. Спокойно открыла дверь. Я была настроена на долгий серьезный разговор, на компромисс, я хотела поделиться, рассказать, что я так больше не могу, что надо что-то менять. Меня встретил багрово-красный муж, который, не дав мне даже снять ботинок, начал орать на меня так, что у него на виске забилась жилка. Я так и опешила, стоя в одном ботинке, касаясь ногой в промокающем носке натекшей от снега лужи.

      Он орал оскорбительные мерзкие вещи, называл меня проституткой и шлюхой, а потом, размахнувшись, ударил меня по щеке. За то, что я не соответствовала его идеалам правильной жены.

      И это меня отрезвило до полного отвращения. Много мною было тогда сказано. Развели нас быстро – детей нет, делить нечего, каждый при своей движимости и недвижимости. И слава богу: видеть его противную рожу я больше