Немцы в городе. Алексей Оутерицкий

уже, – сквозь зубы процедил он.

      – Саныч, тут к тебе, – сказал десантник.

      Кажется, своим появлением я им помог, дав возможность переключить внимание начальника на меня.

      Бородатый подошел, смерил троицу недовольным взглядом, затем уставился на меня вопросительно.

      Я прокашлялся.

      – Я к вам… ну, это. Устраиваться.

      – А сейчас где?

      – В ремонтно-механическом. – Я опять мотнул головой в сторону ремонтно-механического. – Временно. Попросили неделю отработать.

      – А-а-а… – сказал бородатый.

      Я думал, что он скажет или спросит что-то еще, но он молчал, ожидая, что скажу я. Я опять прокашлялся.

      – А у вас это… ну, правда, что у вас сто восемьдесят можно заработать?

      Кто-то из работяг хмыкнул.

      – Можно и больше, – сказал бородатый. – Это если выходить по субботам, на срочные погрузки. Тогда за ту же работу платится вдвойне… Тебе уже есть восемнадцать?

      – Ну да, – сказал я.

      – Вот и хорошо. Значит, при желании сможешь работать по субботам. Иначе со стороны инспекции по охране труда могли бы возникнуть претензии, потому что это идет сверх недельной часовой нормы.

      – Да мне и так пока хватит, – сказал я и тут что-то произошло.

      Что-то произошло или мне показалось, что что-то произошло. Во всяком случае вокруг все изменилось. Ну, или вроде бы так. Воздух стал каким-то не таким. Ну, или как будто не таким. Зато солнце точно светило по-прежнему. Потом на секунду все вокруг раздвоилось и опять обрело резкость. А может, мне так показалось.

      Лев Лещенко пел: «И ничего не говори, а чтоб понять мою печаль, в пустое небо па-а-асматри-и-и-и»…

      Потом… потом бородатый посмотрел на меня и я увидел, что у него налились кровью глаза. Трое вскочили и мне показалось, что они сейчас бросятся на меня. Я попятился. Десантник хрипло сказал:

      – Сто восемьдесят, говоришь, захотелось…

      Он надвигался на меня, поигрывая налитыми бицепсами, а я пятился, пока не уперся спиной в высоченную стопку поддонов. Двое его дружков и бородатый тоже приблизились и я оказался в полукольце.

      Внезапно я почувствовал невероятную ярость и желание переломать им кости. И еще у меня появилась уверенность, что я смогу это сделать, и, главное, так надо. Даже удивительно было, почему я до сих пор медлил. Я быстро огляделся, нагнулся и схватил обломок поддона. Это была нижняя его доска с увесистым деревянным кубиком на одном конце и торчащими крупными гвоздями на месте двух отсутствующих – идеальная палица, чтобы вправить мозги любому.

      Четверо напружинились, готовые броситься на меня одновременно, и тут снизу кто-то закричал:

      – Эй, где вы там! Давайте быстрее, иначе не застанем ремонтников врасплох!

      Четверо, потеряв ко мне интерес, бросились к краю рампы.

      – Савельич, заводи скорей! – закричал бородатый вслед кряжистому мужику, который мчался неровными скачками к автопогрузчику. И, обернувшись, прорычал: – Приготовиться к бою!

      Все разбежались кто куда, но тут же появились