Немцы в городе. Алексей Оутерицкий

пару метров, притормозил, развернулся и стал с интересом следить за неожиданным развитием событий.

      – А сколько это всего будет? – спросил я.

      – В упаковке десять кило и тут около четырех.

      – Дайте, сколько есть, – попросил я и женщина удалилась в подсобные помещения.

      – Куда тебе столько, – с любопытством спросил старик.

      – Для песика, – неохотно сказал я, хотя сначала хотел его вопрос проигнорировать.

      – А-а-а… – сказал старик.

      – А завтра зельц еще будет? – спросил я вернувшуюся продавщицу.

      – Утром должны привезти.

      Она с натугой приподняла двумя руками картонную коробку и шмякнула ее на прилавок. Затем внимательно на меня посмотрела и полезла в витрину. Старик стоял метрах в пяти и пялился на меня во все глаза.

      Из магазина я вышел, неся в одной руке десятикилограммовую картонную коробку, перехваченную узкими пластмассовыми лентами, и увесистый, перевязанный веревочкой сверток в другой. Про хлеб я, конечно, забыл. По дороге еще некоторое время размышлял, откуда у меня столько денег, а потом подумал – да какая разница. Надо только будет завтра первым делом отдать Викентьичу рубль, потому что теперь у меня был полный карман выданной монетами сдачи, около десяти рублей.

      – Молодой человек!

      Я обернулся. На пороге магазина стояла тетушка в синем платье, с увесистой кошелкой в руке, которую я минуту назад видел в кондитерском отделе.

      – Вам, наверное, нужна помощь… Я могу позвонить в «скорую».

      – А-а-а… что за помощь…

      – У вас, кажется, пробита голова.

      Я машинально поднял руку, почувствовал в ней тяжесть и поставил картонную упаковку на асфальт. Несколько прохожих остановились, принялись глазеть на происходящее. Освободившейся рукой я осторожно ощупал голову и обнаружил на затылке что-то, по ощущениям похожее на запекшуюся кровь. Но ничего не болело и все волосы были на месте. А если бы у меня была пробита голова, то волос бы не было.

      Тетушка все стояла на пороге, глядя на меня испуганно. Я посмотрел на любопытных зевак, потом опять перевел взгляд на нее и пожал плечами.

      – Наверное, просто налипло что-то.

      Потом подхватил коробку и двинулся восвояси. А пройдя с десяток метров, запоздало подумал, что тетушку следовало бы поблагодарить за заботу. Я не оборачивался, но спиной чувствовал, что она и прохожие пялятся мне вслед…

      Впрочем, хлеб оказался без надобности. Я порезал кусок с витрины на такие части, чтобы они пролезали в рот, уселся за кухонный стол и принялся поглощать зельц, показавшийся мне просто невероятно вкусным, шмат за шматом, пока не сожрал половину четырехкилограммового куска. Потом разогрел чайник, выпил два стакана горячей воды, потом покурил и сожрал еще около килограмма зельца. И только тогда, наконец, почувствовал, что голод слегка утолен, да и больше в меня все равно не влезло бы.

      Потом вдруг вспомнил про тетку и поплелся в ванную, к зеркалу. Там опять ощупал голову, подумал и сходил за небольшим зеркальцем