Зародыш мой видели очи Твои. История любви. Сьон

порхали херувимы.

      Ангел был на седьмом небе, в родных краях, так далеко от земной юдоли плача, как только можно себе представить. Он вздохнул с облегчением: Судный день, похоже, окончен, все успокоилось, Всевышний победил – на веки вечные, АМИНЬ!»

      «Аминь!»

      «По теням от оливковых деревьев Гавриил определил, что на небесах приближалось время ужина. (Здесь все отбрасывало тени, хотя бесчисленные сóлнца всегда стояли строго в зените. Данное замечание сделано просто для справки.) Внезапно ангел ощутил, как по его гигантскому туловищу растеклась безумная усталость. Вояж на Землю поистине вымотал его, ох-ох, и ничего он так не желал, как вернуться в свои благословенные покои в доме Отца, на главной площади Райского Града. Гавриилу не терпелось поскорее улечься в сдобренную парфюмом ванну – в играющую пузырьками святую воду серебряной купели – и смыть с себя накопленное за день напряжение.

      А вечером он собирался повеселиться на площади:

      потанцевать вместе с ангелами-хранителями на булавочной головке.

      Расправив утомленные крылья, Гавриил поправил на груди трубу, взлетел и направился домой».

      «Слава Богу!»

      «Да, восхвалим преславное имя Его! Только не забывай, что теперь на божественной сцене заправляет Сатана».

      «Ой, точно!»

      «И, хотя мое повествование на время обратится к другому, своего последнего слова он еще не сказал».

      «А Гавриил?»

      «Мы к нему еще вернемся, только позже».

      «Поцелуй меня!»

      «И сколько мне это будет стоить?»

      «Ты получишь один поцелуй бесплатно – за тигриц, я в них узнала себя, они такие очаровашки».

      «Спасибо».

      «На здоровье».

      III

      3

      «Когда Мари-Софи спустилась утром на кухню, повариха деловито мутузила на столе здоровенный кусок теста. Посыльный мальчишка, примостившись на другом конце стола, из отпущенного ему шматка лепил пряничных человечков: ваял существ по человечьему образу и подобию – утапливая ноготь в податливую массу, он отделял от тела руки и ноги, а глаза и рот оттискивал шпажкой для жаркó́го.

      – Слава Богу, ты здесь! – ни на секунду не сбившись с месильного ритма, повариха повернула к девушке пухлощекое лицо.

      Тесто плясало на столе, подлетало в воздух и шлепалось обратно, тянулось, сжималось и вертелось, как егозливый бутуз, не желающий менять подгузник. Повариха была вся в его власти, ее пышное тело тряслось и колыхалось – от маленьких ступней, мелко приплясывавших под столом, до второго подбородка, который то выпячивался, то втягивался в такт с источником этих колебаний – тестом.

      – Ну, не знаю, какая Ему слава, ведь я сегодня не работаю, – ответила девушка, сделав вид, что не заметила посыльного мальчишку, с хищной ухмылкой склонившегося над своими творениями. – У меня уже сто лет не было выходного в воскресенье!

      – Да Боже мой, дитя, я и не собиралась просить твоей помощи, окстись! Нет-нет-нет!

      Понизив