Леон. Марина и Сергей Дяченко

тебя, сынок.

      – Я вам не сынок, – прошипел я, как целое змеиное гнездо.

      – А как мне звать тебя?

      – Леон.

      – Скажи, Леон, – он посерьезнел. – Твою прабабушку прозвали ведьмой за характер, верно? А вовсе не потому, что она была волшебницей?

      – Она была уважаемой женщиной у истоков купеческого рода…

      – Да, да, никто не ставит под сомнение ее авторитет. Тем более что ты ее наследник, Леон. За тобой Дом Кристаллов – но за тобой и сила магии настолько древней, что о ней почти ничего не известно. Кроме того, что она непредсказуема…

      Я невольно вернулся взглядом к портрету на странице книги. И что за книга такая, интересно, если в ней хранится этот портрет. И что за магия такая, когда по всему дому гасли светильники, и отец дрожал в своей одинокой кровати. И никто из семьи никогда прямо не говорил о прабабке, только обиняками: «Предки будут недовольны»… «Ты должен получить аттестат, сам знаешь почему…»

      Мой собеседник аккуратно поправил закладку и закрыл книгу, придавил прабабку тяжелыми страницами:

      – Вот потому и непонятно, что из тебя выйдет, с таким-то происхождением да еще с твоим ослиным упрямством…

      – Я не упрямый!

      – Леон, – он прищурился. – Сейчас решается твое будущее. Я не угрожаю. Ничего ужасного с тобой в любом случае не случится. Но ты можешь упустить прекрасный шанс.

      – Например, вернуться домой? – я посмотрел ему прямо в глаза.

      – Например, самому выбирать свою судьбу, – он покладисто кивнул. – Тебе ведь раньше такого не предлагали? За тебя все решали, да?

      Его слова отозвались у меня глубоко внутри, может быть, в сердце, однажды вынутом и возвращенном на место. Это было как звук заколдованной дудочки. Как далекий удар колокола, когда заблудился в буране и не знаешь, куда идти.

      Я не знал, что ответить. Он улыбнулся, будто того и ждал.

      – Не очень-то радуйся до времени. Пока что решаю я. Но потом – если все получится, если будешь умницей и если я в тебе не ошибся… Ты станешь по-настоящему свободным. Ну что, Леон, будешь еще огрызаться?

      Я молчал. Он снова кивнул и заговорил другим тоном, по-деловому:

      – Сейчас проведем небольшую проверку. Кто надоумил тебя зачаровывать предметы, вписывая в них заклинания? Отец? Кто-то еще?

      – Я это сам придумал, – при мысли о какой-то «проверке» у меня опять ослабели колени.

      – Покажи, – он открыл передо мной на столе толстый блокнот с белыми матовыми страницами. – Напиши любое твое заклинание.

      И положил поперек страницы остро отточенный карандаш.

      …Если бы я шагал сейчас по дороге к своему городу, или стоял, склонившись, на мосту, или бродил по улицам – десятки заклинаний моментально пришли бы мне в голову, и я бы выбирал, какое эффектнее. Но я стоял перед человеком, который имел надо мной полную власть, и что случится в следующую секунду – я не имел понятия.

      Белый лист оставался белым.

      – Не торопись, – сказал он по-приятельски. – Я же не думаю, что ты врешь, просто надо сосредоточиться, да?

      «Сон