Любовь перевернет страницу. Дарья Эхха

языке – арабском, а затем все повторяли на английском – проносились номера рейсов и названия городов. Париж, Вена, Доха… Я смотрел на проходящих мимо людей и искал среди них тех, кто летел в те края. Мужчины и женщины, дети, собаки и кошки в узких переносках отвечали моему взгляду, но между нами пролегала пропасть других звуков – проворачивались на полу колеса чемоданов, звенели телефоны, ударялись о блюдца кофейные чашки.

      Я сидел на железной скамейке и ждал возвращения Томы. Мы уже проделали большую часть пути. Перелет показался мне быстрым, но взлет дался с трудом. Под рев разгоряченного двигателя я следил за белыми свежерасчерченными полосами вдоль трассы и мысленно прощался. С городом, со страной, с моей Верой, с самим собой… Мне казалось, что с этим самолетом поднималась к небу какая-то часть моей прошлой жизни. Тяжелая – как наш забитый до разрешенных двадцати килограммов багаж, важная – как паспорт, который я, вцепившись, не выпускал из рук, далекая – как Луна, к которой, как бы высоко ни поднимался наш самолет, я не мог дотянуться. Та часть моей жизни бежала навстречу плотными потоками воздуха и растворялась в нем, оставляя после себя голубое мерцание.

      Набирающий скорость самолет свистел, и я подумал: «Каждый день будет наступать новое завтра, пока мы снова не встретимся через два месяца. Сейчас я прощаюсь с тобой. Но, возможно, когда-нибудь…»

      Легкий толчок прервал меня, и самолет взлетел. Его крылья подрагивали на ветру, а под ними расстилался мой родной город, город, в котором вдруг мне стало невыносимо жить. Здания и деревья отдалялись, напоминая игрушечный конструктор из моего детства, в который Тома заставляла меня с ней играть. Помню, мне нужна была определенная деталь, но я долго не мог ее отыскать: приходилось поочередно откладывать в сторону каждую. И мои детские руки находили ее. Терпение и внимание – все, что было нужно, и можно было продолжать игру.

      Приковав себя страховочным ремнем, я ощущал пустоту – казалось, что детали, которые я ищу, не существует. И теперь мне нужно было найти ей какую-то замену, чтобы строить свою фигуру и дальше. Ни терпение, ни внимание, сколько ни прикладывай, не уменьшали страх – может быть, впервые придется оставить все незавершенным и самому остановиться.

      Иногда говорят: если что-то уже случилось, зачем по этому поводу переживать? Вроде и простые слова, вроде и понятные, но как подчинить себе сердце, которое отчаянно не хочет слушаться? Я старался убедить себя в том, что впереди меня ждало два месяца новой жизни, в течение которых многое могло бы измениться, да и я мог бы стать другим – стать тем, кем гордилась бы Вера. Стать тем, кем гордился бы я сам. Однако упрямое сердце сопротивлялось и иногда так сильно, что я чувствовал неловкость: не мешает ли это сопротивление силам, поднимающим самолет? Не мешает ли это ищущим на табло номера своих рейсов путешественникам?

      Об Израиле я мало, что знал. «Вряд ли мне понравится эта страна», – робко сказал я Томе. Меня туда не тянуло. Но по строгим указаниям Томы я выписал все места, которые мне нужно было посетить, выбрал кафе и бары со вкусной едой. Список был большим – хотелось