Любовь перевернет страницу. Дарья Эхха

воды. Я попытался понять смысл сказанного. Тогда, увидев мое озадаченное выражение лица, она добавила:

      – Я же говорила тебе: я еще сама ни в чем не разобралась.

      – Но ты же сказала, что больше не любишь меня?

      – Ну да, сейчас кажется, что не люблю…

      Короткая улыбка пробежала по ее лицу, и тонкие прозрачные дверцы закрылись.

      Вернувшись в комнату, я подобрал разбросанные вещи и кинул из на диван. Лег на кровать и уткнулся носом в подушку. Глаза мои закрылись сами.

      Оставалось всего пара часов сна до отъезда Веры – немного – но достаточно, чтобы попрощаться. Нужно было что-то сказать, что-то, что запомнилось бы на долгое расставание. Встреча с Германом могла многое изменить, от этих мыслей по моей коже забегали мелкие бусины холодного пота. Хотелось, чтобы та наша ночь была не последней, но это желание блекло от осознания, что завтра Веру вот так же, как я будет ждать другой мужчина.

      Я уснул. Как Вера легла в кровать, я не заметил. Не слышал я и того, как ранним утром она проснулась, выпила кофе, собрала вещи и покинула нашу квартиру.

      Впервые за последние недели время мне не снились кошмары. В ту ночь я вообще не видел сны и, проснувшись, почувствовал облегчение.

      Глава 5

      Тома ураганом влетела в квартиру. Сначала, правда, вошел ее чемодан, потом уже – она сама. На руках сестра держала свою собаку – дрожащий от утреннего мельтешения хозяйки черно-белый чихуа-хуа смотрел на меня взглядом, молящим о пощаде. Он летел с нами и, видимо, уже догадывался об этом.

      – Ах! Всю ночь не спала… – сказала Тома, опустив собаку на пол. – Надеюсь, у тебя сегодня высплюсь.

      Когда она наконец посмотрела на меня, лицо ее округлилось:

      – Ты что, покрасился?!

      – С чего вдруг у тебя бессонница? – спросил я, закрывая дверь.

      – Это так неожиданно, но смотрится отпадно!

      Она наклонилась ко мне и потянулась к волосам. Я отпрянул назад.

      – Ты еще спрашиваешь про бессонницу? – Тома скорчила недовольную гримасу. – С учебой еле разобралась, хорошо, что можно забыть об этом до лета. Вот ты еще со своими «сюрпризами». А вчера у Марса весь день болел живот – тоже на нервах, видимо, весь в меня.

      Я опустился на колени. Собака вприпрыжку подбежала ко мне.

      – У тебя болел живот? – спросил я, схватив ее за бока. – Но выглядит он очень даже бодрым.

      – Потому что он тебя увидел. Кстати, Вера уже улетела? Как прошел ваш разговор?

      Тома нависла надо мной грозной тучей. Я почесал затылок и ответил, несмотря на нее:

      – Нормально.

      – Нормально?

      – Ну да, нормально.

      Даже не поднимая взгляда, я чувствовал, как Тома вцепилась в меня глазами. Я заелозил руками по гладкой шерсти пса.

      – Что-то сомнительное у тебя «нормально»… Ты высказал ей все, что хотел?

      – А я хотел ей что-то высказать?

      – Ты меня спрашиваешь? Мне казалось, что ты должен был признаться в том, что читал чужие сообщения.