Буровая. Елизавета Сагирова

Самая обычная девочка, немного озорная, немного кокетливая, и слишком доверчивая. Мама и папа у девочки были, видимо, неплохими родителями, по крайней мере, достаточно внимательными для того, чтобы вовремя заметить изменения, произошедшие в их дочери. Она вдруг стала подавленной, пугливой, молчаливой, и слишком часто грустной, но, когда взрослые начали выяснять причину этих перемен, не смогла долго запираться. Так и стало известно, что молодой сосед, которого до этого все считали нормальным парнем, пусть и без особых достоинств, принуждал девочку к такому, о чём десятилетним детям ещё даже знать не положено.

      – Он её изнасиловал? – спросила я, морщась от неловкости.

      Но Машка, пунцовая до корней волос, покачала головой.

      – Не изнасиловал. Но она говорит, что заставлял… ну… – она мучительно сглотнула и указала пальцем на свой рот.

      – Понятно. Не один раз заставлял?

      – Да вроде как… Говорит, в подъезде караулил, ну и… Угрожал, запугивал, вот она и молчала.

      – Ты считаешь, девочка могла такое придумать? – спросила Полинка, доливая нам вино, и Машка схватилась за свой бокал, как за спасательный круг.

      – Запросто. Сейчас же дети такие… знакомая училка рассказывала – первоклашки на переменах порнуху в телефоне смотрят.

      – А зачем ей наговаривать на Ваньку? Чтобы что?

      – Да знать бы… может с ней это кто-то другой делал, а она боится настоящее имя назвать? Так ведь тоже бывает.

      – Бывает, – не стала возражать Полинка, – А специально его так подставить не могли? Может, кому дорогу перешёл?

      – Насколько мне известно, нет, – Машка залпом опустошила свой бокал, – Врагов у него нет, люди мы небогатые и взять с нас нечего. Так и так выходит, что некому и незачем было его подставлять, да ещё таким образом. Это ж непросто.

      Я тоже глотнула вина, оказавшегося на удивление неплохим, и осторожно заметила:

      – Но получается, что доказательства всё-таки нашлись? Причём достаточные для реального срока.

      Машка через силу кивнула.

      – Свидетель нашёлся. Тоже сосед. Говорит, видел их в подъезде. В самом низу, у дверей, где темно. И Ванька якобы рубашку в штаны заправлял, а девочка заплаканная была. Вот это и стало главным основанием.

      – А свидетель этот сам, как человек, – нормальный? Может, ему спьяну лишнее привиделось? И почему он сразу не пошёл к родителям девочки и не рассказал про то, что увидел?

      – Вроде сначала значения не придал, а потом, когда уже следствие началось, вспомнил. А, может, просто связываться не хотел.

      – Ванька-то сам вину не признал? – Полинка в отличие от нас, налегающих теперь в основном на вино, не переставала жевать, – Что говорит?

      – Да то и говорит, – устало отозвалась Машка, – Что не делал этого. Но кто ж его слушать будет? Удивительно, что на него ещё и пропавших девочек не повесили. Я этого боялась. Только алиби, наверно, и спасло – он на работе был все те дни, когда дети пропадали.

      Мы замолчали, понимая, что