Хозяин бабочек. Тата Олейник

сказала Ева, – что вы пока не спрашиваете меня, как вытирать нос. Ткни в него пальцем и скажи: нарекаю тебя Сухариком.

      – Почему Сухариком?

      – Ну, Клошариком, Шариком, Кошмариком, как хочешь, так и называй.

      Я посмотрел на лягушонка.

      «Грех велик христианское имя

      Нарещи такой поганой твари!»…

      … откуда это вообще?

      Ну хорошо, хорошо, пускай будет не христианское. А какие есть стопудово не христианские имена?… Петр, Павел, Иоанн, тьфу!…

      – Нарекаю тебя Сулейман ибн Дауд!

      – Все-таки ты идиот, – сказала Ева, – Имя у фамильяра должно быть короткое, тебе же его призывать быстро надо.

      Тут лягушонок квакнул, и моя ладонь потяжелела. Лягушонок теперь был размером с шарик для пинг-понга, не меньше.

      – Сработало! – крикнул Акимыч.

      Я моргнул, вызывая данные.

      «Сулейман ибн Дауд, игогушка 1 уровень»

      – Замечательно! Теперь тебе придется прятать его от всех игроков-мусульман и иудеев. Насколько я понимаю, они вполне могут воспринять это как оскорбление.

      – Ну, они все в Антии, – махнул рукой Акимыч.

      – На Трансильвии полно мусульман играет. Как и почти весь Израиль.

      – Не понимаю, что тут оскорбительного, – сказал я. – Любое имя хоть какому-нибудь святому или царю да принадлежит. Я, может, вовсе не того Сулеймана ибн Дауда имел в виду. Может, у меня любимого учителя физкультуры Соломоном Давидовичем звали. Пошли лучше проверим, что лягух теперь делать умеет. Акимыч, поищешь червяков?

      Но поискать червяков Акимычу не удалось. Едва мы вышли из палатки, как противно застучали барабаны, а квестовая панель мигнула обновлением.

      «Армия возмездия собрана! Немедленно явитесь пред лицом начальника своего отряда».

***

      Прибыть пред лицо господина Сакаямы оказалось довольно затруднительно, поскольку это лицо находилось глубоко в корзине с арахисом. Военачальник изволил почивать, уткнувшись головой в вышеуказанный объект. Надо отдать должное его босоногим гвардейцам: извлекши командира из его плетеного убежища, они оперативно вылили на Сакаяму чан с водой и растирали ему уши волосяной щеткой до тех пор, пока крики военачальника не стали более членораздельны, а брыкания более энергичны и воинственны. Окончательно ситуацию спас седоусый старичок, доставший из заплатанной сумки горшок, а из горшка – несколько пиявок и посадивший кровопийц на виски и грудь нашего командира. Когда разбухшие от крови пиявки были сняты, Сакаяма уже мог ворочать языком и даже слегка разлепить глаза.

      – Выштупаем ш первым лу…ик..чом! Кто прошпит, тому плетей!

      Тут господин Сакаяма снова привалился к корзине. «Речные крабы» еще потоптались в ожидании возможных дальнейших распоряжений, но громкий храп из арахиса послужил верным сигналом завершения собрания.

      Мы тоже пошли к палатке – успеем еще с лягушкой разобраться, тем более, и стемнело уже совсем.

      – Наверное, Сакаяма великий воин, – сказал Акимыч.

      – Да неужто! –