Хозяин бабочек. Тата Олейник

в углу на потолке и ее седые лохмы, как и обрывки лохмотьев, свисали вниз, теряясь в вечерних тенях. Круглые желтые глаза властно уставились на меня.

      – Пришел наконец-то! Где моя внучка?

      Я хотел метнуться за дверь, но тело перестало меня слушаться. Я хотел закричать, но крик прозвучал шепотом.

      – Какая внучка? – прошипел я.

      – Моя маленькая внучка, Белая Редечка – Черненький Горшочек. Что ты с ней сделал? С моей внучкой-хохотушкой?

      Глава 4

      Ведьма грозила с потолка иссохшей желтой рукой с кривым указательным пальцем.

      – Онн-на… тт-тут,

      Челюсти у меня тоже объявили о своей независимости и двигались, как хотели

      – Ос-ссвободдтите мне рук-к-ку, я д-ддостану.

      Тут ведьма крутанула лицом на сто восемьдесят градусов, как жуткая невозможная сова. Шея ее вытянулась и, кажется, завязалась узлом, и я подумал, что в крайнем случае всегда могу потерять сознание, разве же это не прекраснейший выход из подобных невыносимых ситуаций? В этот момент левая, застывшая в полете к глазам рука словно оттаяла и рухнула вниз, я сунул ее в инвентарь, нащупал горшок и редьку, бросил на пол. Но вместо того, чтобы упасть, вещи взлетели и нырнули под ведьмины обноски.

      – Хорошо, – сказала ведьма, поглаживая раздувшуюся пазуху, – люблю, когда мне – мое возвращают. И горшок еще хороший, целый, и редька пригодится. Рис горячей водой полить, щепоткой сушеных водорослей посыпать и редьку рядом, под конопляным маслом, вот и императорский обед.

      Я очень надеялся, что жуткое видение, получив то, за чем пришло, с дымом и треском сгинет в преисподней, или откуда оно там еще явилось, но вместо того, чтобы исчезнуть приличествующим нечисти способом, старуха извлекла из рукава короткую черную трубку и, щелкнув пальцами, раскурила ее от вспыхнувших на пальцах огоньков. Дым назло всем законам природы заструился вниз, потянуло сладким, дурманящим ароматом с могильным оттенком.

      Я пытался успокоиться. В конце концов, что эта непись может сделать со мной такого, что со мной еще не делали? Ну убьет, так убьет, воскресну. Только пускай убивает побыстрее, а то устал бояться.

      – А, может, и не убьет, – сказал гаденький голосок в голове. – Сейчас залезет тебе на плечи, ударит пятками по бокам, и поскачешь ты, мил-друг, по долинам и по взгорьям. Затащит она тебя в какую-нибудь свою пещеру, будешь там стоять, за нос привязнаный, будешь сено жевать. И никто тебя не найдет, может, год, а может, два…

      Нужно сопротивляться, думал я. Это же ментальный контроль, а я… я – сплошная воля, я говорю «нет!» Я буду… буду биться!. А чем я буду биться? Представил, что вешаю на ведьму приворот и содрогнулся.

      Ведьма выпустила густую струю дыма, струя обернулась седой пепельной змеей, которая обвилась вокруг меня и посмотрела в глаза.

      – Экий жалкий мозгляк, – сказала змея. – Ты смеешь еще именоваться ведьмой?

      – Я не смею, – кое-как пробормотал я, – мне такой класс дали.

      – А ты в рот-то не тяни все, что дают.

      Змея