шкуру мужской свободы! Женщина – твоё место на кухне, а мужчина – охотник и добытчик! Вот он и охотится и добывает свою любимую дичь – другую женщину. Своя уже поймана и одомашнена. Адреналина нет! Это разделение на наседку и охотника веками загоняло женщин в угол, заставляя их забыть о своих потребностях и чувствах. Нами торговали, как породистыми лошадьми, на ярмарке невест. Наша цена зависела от красоты, девственности, плодовитости и приданого. Ладно, отцы! Им никогда не понять своих дочерей. Они судят с мужской колокольни. Но мамы! Прожив, как прислуга у собственного мужа, ничего не видя лучшего в жизни. Их кругозор веками не отличался разнообразием. Хозяйство, дети, муж. Наши мамочки желают нам того же! Как это понимать? Они говорят нам, если мы ведём себя не соответствующе своему полу: «Ты девочка, так нельзя», «Девочки так не делают», «Девочки – будущие жёны» и так далее. Наши матери желают нам выйти замуж и так же жить?! Стирать, готовить, рожать, терпеть и презирать всех соперниц. Уведут ещё такое счастье. Месть собственным детям? Я так жила и вы так жить будете! Смиритесь – другой участи вам не видать. А если дочь пойдёт наперекор традициям и правилам общества, мать сама же первая примет в штыки бунтарку. Ведь для неё общественное мнение важнее желания дочери. Не вышла замуж до 25 лет? Позор! Старая дева. Переспала до свадьбы с мужчиной? Позор! Гулящая. Родила в девках? Позор! Пятно на чести семьи, чуть ли не до седьмого колена. Мужу изменила? Позор! Падшая женщина. С мужиками гуляет? Позор! Позор! Позор! Кругом один позор. Тебе плюют под ноги. Твоё имя на слуху у каждого. От тебя демонстративно отворачиваются. А вчерашние подружки, извращают каждое сказанное тобой слово. И всё это, потому что ты не вписываешься в привычный уклад провинциальной жизни.
Так жизнь Ани и моя для матери была важна, только с точки зрения чужих бабок и дедок. Вечное: «что скажут люди?!». Мы с сестрой стали настоящим кошмаром всех родителей. Ладно, одна дочь опозорила мать и отца. В семье не без урода. А тут сразу обе!
Измена сестры была раскрыта глухой бабой Клавой. Слуха-то нет, глухая тетеря. А вот глаза, что у сокола. Сплетни по городу пошли в начале тридцать девятого. Не было ни одного человека, не знающего об Ане и Феде. Сенненские кумушки смаковали все подробности измены. «Жена Коршунова на сеновале любится с Федькой – одноклассником своим», «Коршунов врагов ловит, а собственную жену поймать не может», «Не ржавеет старая любовь! Анька с Федькой гуляет, пока муж—чекист родине служит» – ну, и всё в таком духе. Неудивительно, что эти слухи дошли до Гришкиных ушей. Рогоносец любовников не поймал с поличным, но жену избил сильно. Моя сестра не выходила из дома больше двух недель. Ребёнка тоже скинула. Гришка только обрадовался горю жены.
– Не мой, значит! Нагуляла, сука! – и принялся опять избивать ещё слабую жену.
В тот вечер я была у них дома. Ухаживала за Аней, когда пришёл Коршунов. Я бросилась на него с кулаками. Царапалась, кусалась, лупила почём зря. Как же я его ненавидела. Единственное, что он смог сделать мне, это скинуть меня со спины.
