Величайшее благо. Оливия Мэннинг

вмешалась Софи. – Оракулы всегда говорили загадками.

      – Кроме Делосского, – заметил Инчкейп.

      Софи смерила его презрительным взглядом.

      – Оракул был в Дельфах[14].

      Инчкейп пожал плечами и промолчал.

      В полночь Флорика вышла, чтобы спеть еще раз. На этот раз Гай был слишком поглощен собственной речью, чтобы заметить ее. Гарриет посмотрела на столик Ионеску – там никого не было. Флорике поаплодировали уже с меньшим пылом, она ушла со сцены, и оркестр продолжил играть.

      Гарриет зевнула. Полагая, что воспринимает происходящее крайне милосердно, она разглядывала Софи и думала: неужели Гая действительно привлекает такая вот девичья глупость? Если бы она, Гарриет, так гримасничала и жестикулировала, перебивала бы его и требовала бы внимания – понравилось бы ему?

      – По-моему, нам пора, – сказала она неожиданно для самой себя.

      – Никто не хочет расходиться, – ответил Гай, очевидно шокированный ее предложением.

      – Нет-нет, – тут же подхватила Софи. – Еще слишком рано.

      – Я устала, – сказала Гарриет.

      – Завтра вы можете спать весь день, – ответила Софи.

      Инчкейп затушил сигарету:

      – А я бы лег пораньше. Мне не удалось выспаться в поезде.

      – Ну дайте мне хотя бы допить, – сказал Гай тоном ребенка, который просит посидеть еще десять минуточек, и поднял свой полный бокал.

      – Еще совсем рано, дорогая моя, – вставил Якимов, доливая себе бренди.

      Они просидели еще полчаса. Гай цедил бренди и пытался оживить разговор, но ритм был утерян. Всеми овладела вялость, присущая окончанию вечера. Когда наконец решили уходить, пришлось искать официанта.

      Инчкейп положил на стол купюру в тысячу леев со словами:

      – Это за меня.

      Гай заплатил остальное.

      Они взяли такси и двинулись обратно. Софи жила в центре города, и ее высадили первой. Гай вышел проводить ее до двери, и она долго и эмоционально что-то говорила, схватив его за руку. Уходя, он окликнул ее:

      – До завтра!

      Затем отвезли в «Атенеум» Якимова. Уже у гостиницы он сказал:

      – Батюшки, я и забыл: меня ждут на приеме в апартаментах княгини Теодореску.

      – Какой поздний прием, – пробормотал Инчкейп.

      – На всю ночь.

      – Когда мы найдем себе квартиру, приходите к нам на ужин, – сказал Гай.

      – С радостью, дорогой мой, – ответил Якимов и принялся выбираться из автомобиля, в результате чего практически уселся на бордюр. Кое-как встав на ноги, он нетвердым шагом дошел до вращающихся дверей и по-детски помахал остающимся.

      – Мне интересно, – сухо сказал Инчкейп, – как вы будете вознаграждены за свое гостеприимство.

      – Яки раньше был знаменит своими приемами, – с упреком сказал Добсон из своего угла.

      – Что ж, посмотрим. Пока что, если вы не против, я бы попросил высадить меня следующим.

* * *

      Принглы

14

Софи не знает о существовании оракула Аполлона на острове Делос и путает его с Дельфийским.