Вольф Мессинг. Взгляд сквозь время. Михаил Ишков

на что он мог рассчитывать, это требование прекратить избиение и угроза позвать полицию. Господин Цельмейстер был не из тех людей, кто, засучив рукава, готов броситься в бой за правду. Импресарио предпочитал жить фразами. Он без конца напоминал своим подопечным: «Надо работать и жить!» Понимал он эту заповедь своеобразно. Обязанность работать господин Цельмейстер предоставлял Вольфу, себе же оставлял право жить, понимаемое весьма узко. Цельмейстер любил хороший стол, марочные вина, красивых женщин… И имел все это в течение длительного ряда лет за счет Мессинга.

      К счастью, первая встреча с семейкой Вайскруфтов закончилась в высшей степени мирно, и в этом несомненная заслуга Вилли, в присутствии отца признавшегося, что имел счастье встречаться с Вольфом раньше, когда возвращался домой из Прибалтики. Он даже упомянул насчет билетов, что вполне соответствовало нынешнему виду и одежде мальчика. Господин Цельмейстер перед встречей приодел его. Он стал похож на берлинского Гавроша из хорошей семьи – в ту пору даже состоятельная молодежь увлекалась модерновой идеей солидарности с трудящимися, так что пиджачок, расклешенные брюки, свитер под пиджачком, кепка набекрень вполне соответствовала духу времени. Главное – вещи были добротны и не рваны, а это для немцев самое главное.

      Насчет билетов Вилли выразился в том смысле, что мы – «мы!» – познакомившись на вокзале, решили ехать низшим классом и сэкономить деньги на мороженое.

      Август Вайскруфт хмуро выслушал его и завил:

      – Мне плевать на мороженое! Что он умеет, господин Цельмейстер?

      – О, этот мальчик – чудо природы, господин директор. В его способностях убедился профессор Абель…

      – Мне плевать на профессора Абеля. Что он умеет?

      – Все, господин директор. Например, лежать в гробу или отыскивать всякие спрятанные предметы.

      – Отыскивать предметы нам не надо, у нас серьезное заведение. Публика сочтет такой фокус мошенничеством, а вот лежать в гробу…

      Он задумался.

      – Сколько?

      – Что сколько?

      – Как долго он может изображать умершего?

      – Сколько угодно господину директору, – ответил импресарио.

      – Я хочу, чтобы он ответил сам. Как долго ты можешь лежать в гробу? День, два, неделю?

      В ту пору Вольф был глуп в практических вопросах, и обуявшая его неуместная гордыня толкнула на самый неразумный ответ в жизни. Вольф оказался склонен к похвальбе.

      Мальчик вытаращил глаза и заявил, что может пролежать две недели.

      – Это ты врешь, – рассудил директор паноптикума. – А вот неделя меня вполне бы устроила. Расчет за неделю.

      Первым ловушку заметил импресарио.

      – Господин директор шутит? – ласково спросил он. – Мальчику надо ходить в школу. Мальчик – уникум. Сам профессор Абель согласился заниматься с ним, на это тоже нужно время.

      Сошлись на трех сутках: в пятницу вечером Вольф должен был ложиться в гроб и лежать там до утра понедельника. Так