Покушение в Варшаве. Ольга Елисеева

три.

      – Не на русском. – Александр Христофорович не принял бумаг. – Отдайте первоначальный вариант копий на персидском, который добыли наши эриваньские умельцы. У Паскевича дельные люди в охотниках[39] ходят, умеют взять, что надо, – он усмехнулся в усы. – Отдайте то, что получили.

      Нессельроде надломил густейшие черные брови.

      – Вы сумеете прочесть?

      – Нет нужды. У нас есть переводчики.

      Карл Васильевич чуть не вспылил: ну и доставали бы документы сами! С минуту поколебавшись, он все-таки извлек из секретера другую папку. Но не смог не съехидничать:

      – Может, вы все-таки предпочтете хоть французский перевод.

      – Французский мною уже прочитан, – решил добить министра Бенкендорф. – Мы перехватили вашу отсылку Меттерниху. Все снабжаете его по старой памяти секретными сведениями?

      Карл Васильевич взвился.

      – Его величество не отменял приказа своего покойного брата. Мы с Австрией все еще союзники.

      «Мало ли с кем мы называемся союзниками!»

      – Табачок бы надо врозь, – вслух сказал Александр Христофорович, беря вторую папку. – О вашей странной откровенности я, конечно, доложу государю. Не имею права таить.

      Крайне довольный собой, Бенкендорф вышел на улицу. У него имелись персидский, французский и русский варианты писем. Любопытно будет сравнить.

* * *

      Дело казалось такой важности, что прибывший утром кадет Засекин работал с переводами не в здании III Отделения, а дома у главы ведомства, в его кабинете.

      Александр Христофорович усадил парнишку даже не в отдельную комнату, под замок, а у себя на глазах, за особый стол-бобик, чуть в отдалении у окна, и велел немедленно, не смущаясь, оповещать, если что. Ну, там чернил еще, обедать, выйти куда следует. Даже до клозета парня водили два здоровенных молодца в голубых мундирах.

      Молодой Засекин сначала оробел, но, начав работать, расслабился, забыл о внешнем мире и погрузился в дешифровку непонятных Бенкендорфу персидских червячков. Аж затылок взмок от усердия.

      – Ага! – удивленно сказал кадет через час труда.

      – Что такое? – встрепенулся шеф жандармов.

      – Есть кусочки, выпущенные в русском переводе, – отозвался юноша. – Тогда как во французском они сохранены.

      – Отметь прямо в своем тексте. Особо, – попросил Бенкендорф. – Хочешь, чернилась[40], хочешь вставкой.

      – Могу готическим шрифтом, – сообщил Засекин-младший. – Как в книжках. Я учился. Любопытно повторять почерка…

      «Да ты и правда нам нужен», – Александр Христофорович не сказал этого вслух, но взял на заметку.

      Всего работа заняла пять часов и к обеду была готова.

      – Ступай вниз, – приказал Бенкендорф. – В столовую. Там вся семья. Ты же нам родственник. Вот и отобедай. От меня передай: не могу, занят, пусть пришлют наверх. – А сам с нетерпением схватился за переводы. – Или лучше пусть вообще не мешают.

39

Охотник – разведчик.

40

То есть жирным шрифтом.