Покушение в Варшаве. Ольга Елисеева

договорились, что на счет «раз, два, три» обе стороны опустят оружие. Только вот Джонс отдал своим солдатам приказ, что, услышав «три», они откроют огонь. Так и случилось. Индусы опустили ружья, британцы нажали на курки. Раджа остался один среди трупов и был взят в плен.

      – Теперь поняли? – победно осведомился Джеймс. – Он обхитрил противника и уничтожил крупную боевую единицу. Молодец?

      Жорж все еще переваривал.

      – Но он нарушил слово, уронил честь благородного человека…

      – Я вас умоляю. Слово дикарю ничего не значит. Договор бывает только между равными. У вас всегда так возмущаются, что Наполеон напал без объявления войны. Но нельзя же вести с варваром рыцарский поединок.

      – Варвары быстро учатся.

      – Даже слишком, – вздохнул Джеймс. – Вам надо быть очень осторожными. Один неверный шаг – и в Европе вас не оставят. Никому не хочется иметь таких соседей.

      «Как любопытно, – подумал Жорж, – наше посольство вырезали. А варвары все равно мы. Надо запомнить».

* * *

      Особняк Бенкендорфов на Малой Морской. Петербург. Начало апреля

      Лизавета Андревна[35] рыдала белугой. Закрылась в спальне и предалась горести.

      Вступивший в дом Александр Христофорович было подумал, что он – причина припадка жены. Дамы после сорока страдают нервами. Им положено. А на подъезде к дому его экипаж разминулся с каретой госпожи Бибиковой, бабушки падчериц. Тогда подумалось: «Слава богу!» Эту ушлую особу хозяин не выносил, но вынужден был терпеть ради девочек.

      В начале семейной жизни та чуть не сломала им с супругой счастье – наговорила на него. Видит Бог, не напрасно. Но все же стоило помолчать. С тех пор старуха Бибикова стала для него вестницей раздоров. Эридой в чепце.

      Поднялся по чугунной витой лестнице. Даже из прихожей были слышны рыдания. «Эк ее!» Подошла невероятно суровая Оленка. Взяла за руку.

      – Ты, пап, чего опять выкинул?

      Александр Христофорович нахмурился. «Не было ничего… Ну, так, мелочи».

      Катя пряталась. Она всегда принимала сторону матери, если что. С детства. Пришли племянники: Константин об руку с Машей. После смерти родителей они жили в доме дяди. Стайкой выпорхнули собственные дочери. Анна, Елена, Мария – красавицы, самое меньшее… нет, красавицы.

      – Я пойду наверх.

      Оленка попыталась его удержать, но Александр Христофорович смело двинулся по внутренней дубовой лестнице. Толкнул дверь. Против ожидания, ручка поддалась.

      Шторы опущены, как при мигрени, – вот тоже дамское занятие. В сумеречной глубине – кровать под пышным балдахином. На ней сотрясается рыданиями его райская птица. На нее глядят из углов мраморные амуры с надутыми лицами – пошло, конечно, но во вкусе его провинциальной доброй супруги, а потому он готов терпеть.

      – Ты чего, мать? Тебя обидел кто?

      Лизавета Андревна не унималась. Муж поднял ее за плечи и прислонил к себе. Теперь по лицу было

35

Бенкендорф Елизавета Андреевна (1788–1857), урожденная Донец-Захаржевская, в первом браке Бибикова, жена А.Х. Бенкендорфа.