«Морская волшебница», или Бороздящий Океаны. Джеймс Купер

моей комнаты, если не считать фонаря, который оставил мне дядюшка, олдермен ван Беверут.

      – Ваш дядюшка? – воскликнул глубоко заинтересованный этим сообщением молодой человек, вплотную приблизившись к Алиде и вынуждая ее отступить назад. – Ваш дядюшка! Возможно ли, что передо мной мадемуазель де Барбери, о красоте которой ходит столько слухов! – добавил он, галантно приподымая головной убор, словно только что обнаружив необыкновенную привлекательность своей собеседницы.

      Не в характере Алиды было сердиться на комплименты.

      Все воображаемые причины для испуга были позабыты. К тому же незнакомец достаточно ясно дал ей понять, что у него было назначено свидание с почтенным олдерменом. Если мы добавим, что исключительная привлекательность и нежность его лица и голоса помогли успокоить страхи девушки, мы вряд ли погрешим против истины или неверно опишем чувства Алиды. Несведущая в торговых делах и привыкшая слышать, будто скрытность, с которой совершаются различные сделки, вырабатывает в человеке лучшие и ценнейшие качества, она не видела ничего особенного в том, что люди, деятельно занимавшиеся коммерцией, имели основания утаивать свои поступки, опасаясь коварства конкурентов. Как и большинство женщин, Алида целиком полагалась на тех, к кому чувствовала привязанность; и, хотя нравом, воспитанием и привычками она резко отличалась от своего опекуна, их согласие никогда не нарушалось размолвками.

      – Так вот какова прекрасная де Барбери! – повторил моряк, смотря на молодую девушку с любопытством, смешанным с какой-то трогательной грустью. – Прозвище, видно, дано недаром.

      Последние слова вызвали краску на лице Алиды.

      – Вы слишком развязны для постороннего, – оборвала его Алида, залившись румянцем, хотя живые темные глаза незнакомца, словно читавшие все ее мысли, видели, что она не сердится. – Не отрицаю, что пристрастность друзей и мое происхождение действительно снискало мне такое прозвище, но оно дано мне скорее в шутку, чем всерьез, и вовсе не по заслугам… А теперь, так как уже поздно, да и ваш визит по меньшей мере странный, позвольте мне позвать дядю…

      – Останьтесь, прошу, – произнес незнакомец, – Давно, уже очень давно не испытывал я таких приятных ощущений! Жизнь полна тайн, прелестная Алида, хотя порой ее проявления кажутся весьма обыденными. Тайна заключена в начале и конце жизни, в ее порывах, симпатиях и всех противоречивых чувствах. Нет, нет, не оставляйте меня! Я явился сюда из далекого плавания, где грубые, неотесанные люди долгое время были моими единственными спутниками. Ваше присутствие – как бальзам на мою растревоженную, израненную душу.

      Взволнованная скорее таинственным и печальным тоном незнакомца, чем его странными речами, Алида колебалась. Рассудок подсказывал ей, что приличие и просто благоразумие требуют, чтобы она позвала дядюшку, но приличие и благоразумие теряют часть своей силы, перед разыгравшемся