«Морская волшебница», или Бороздящий Океаны. Джеймс Купер

лишь в глазах угрей, – рассмеялась Алида. – Вряд ли кто-либо сочтет нас прожигателями жизни.

      – Кто знает, кто знает, – пробормотал олдермен, задувая свечи и вместо них оставляя свой маленький фонарь. – Яркий свет рассеивает сон, а полумрак навевает дремоту. Поцелуй меня, упрямица, да затяни поплотнее шторы – негры скоро встанут грузить периагву, чтобы с отливом отправиться в город. Как бы их возня не нарушила твой покой.

      – Казалось бы, здесь вовсе не подходящее место для такого оживленного судоходства, – послушно коснувшись губами щеки дядюшки, произнесла Алида. – Уж слишком должна быть сильной страсть к торговле, если вы находите товары даже в такой уединенной местности.

      – Ты угадала, дитя мое. Твой отец, мосье де Барбери, имел странные суждения на этот счет и, как видно, не преминул передать их тебе. И все же, когда гугенота изгнали из замка и отняли его тощие земли в Нормандии, он не потерял вкуса к текущему счету, при условии, конечно, если баланс был в его пользу. Люди и нравы! В конце концов, не все ли равно, с кем торговаться – с мохауком за пушнину или со знатным дворянином, изгнанным из своих поместий. Каждый старается прибыль оставить себе, а убыток – другому. Поэтому отдыхай хорошенько, девочка, и запомни, что супружество – это всего лишь крупная сделка, от успеха которой зависит общая сумма женского счастья. Итак, еще раз спокойной ночи!

      С этими словами олдермен потушил обе свечи, поставив на их место небольшую лампу.

      – Сильный свет мешает, а эта лампочка будет, наоборот, располагать ко сну. Обойми меня на прощанье, мучительница, и спусти эти занавески. Скоро встанут негры, будут снаряжать периагву в обратный путь; мошенники не дадут тебе спать. Помни же, – прибавил, уже уходя, старик, – брак есть дело, от успеха которого зависит все счастье женщины, Алида проводила своего дядю до двери, которую затем заперла. Найдя пламя лампы слишком слабым, она снова зажгла свечи, только что затушенные дядей. Поместив их и лампу на стол, молодая девушка опять подошла к окну, желая узнать, что сделалось с таинственным кораблем. Алида пыталась отыскать взглядом лодку Ладлоу, но освещенная луной водная гладь между берегом и крейсером была пустынна. Легкая рябь играла на лунной дорожке, но ничего похожего на лодку не было видно. Фонарь все еще горел на баке крейсера. Один раз Алиде снова послышалось поскрипывание весел, и даже намного ближе, чем прежде; однако, сколько она ни всматривалась, как ни напрягала зрение, лодку ей обнаружить не удалось. И тут к ее сомнениям примешалась тревога по совершенно иному поводу.

      Взор Алиды скользнул в сторону бухты Коув, она едва не вскрикнула от удивления и испуга. Существование пролива, соединяющего океан с этою бухтою, было мало кому известно. Протока, закрытая для судоходства большую часть времени, изменчивый характер русла и отсутствие каких-либо преимуществ от пользования ею – все это являлось причиной