«Морская волшебница», или Бороздящий Океаны. Джеймс Купер

добрым советчиком. После Голландии и Англии, двух великих торговых держав, и обеих Индий, которые необходимы нашей колонии, при всей моей естественной привязанности к стране, в которой я родился, я всегда считал Францию неплохой страной. Думаю, мосье Франсуа, что только нелюбовь к морю помешала вам возвратиться на родину после кончины моего зятя.

      – А также мой привязанность к барышне, если позволите, мосье…

      – В этом нет ни малейшего сомнения, дружище. Ах, старина! Алида свежа, как роза, добра и отзывчива. Жаль только, что она немножко упряма, – недостаток, без сомнения, унаследованный от ее предков – нормандцев. Франсуа, вы человек светский, – продолжал олдермен. – Как по-вашему: подобает ли такой девушке, как Алида, броситься на шею человека, у которого нет другого убежища, кроме корабля?

      – Конечно, сударь, барышня слишком нежна для того, чтобы проводить всю свою жизнь на корабле.

      – Ей придется повсюду следовать за мужем, пребывать среди пиратов и бесчестных торговцев; в хорошую и дурную погоду; в жару и в холод, под дождем и под солнцем; пресная вода в трюмах и соленая за бортом; морская болезнь, солонина, штормы и штили – и все из-за поспешного решения и горячности молодости!

      При перечислении бед, которые подстерегали племянницу олдермена, если бы она совершила столь безрассудный шаг, выражение лица старого камердинера непрерывно менялось, как будто каждая его черточка была зеркалом, отражающим гримасы человека, страдающего морской болезнью.

      – Черт возьми, море так ужасно! – воскликнул он, когда его собеседник умолк. – Это очень большой несчастье, что существует вода, кроме вода для пить и для крепостной ров. Но мамзель не поспешно будет решать! Она искать себе мужа на твердая земля!

      – Гораздо лучше, если состояние моего зятя будет у меня на виду, рассудительный Франсуа, а не отправится в плавание по морям и океанам!

      – Моряк в семье де Барбери? Никогда!

      – Дебет и кредит! Если состояние человека, имя которого я могу назвать, мой бережливый Франсуа, перевести в звонкую монету и погрузить на корабль обычного водоизмещения, то корабль затонет! К тому же ты знаешь, что и я не намерен забыть об Алиде, когда буду заканчивать счеты с этим миром.

      – Если бы мосье де Барбери есть жив, мосье олдермен, он бы говорить подходящий слов, но, несчастье, мой дорогой хозяин есть умер… Поэтому, сэр, я беру смелость говорить мерси за него и за вся его семья.

      – Женщины упрямы, и иногда им доставляет удовольствие идти наперекор добрым советам.

      – О да, да!

      – Благоразумные люди должны укрощать их ласковыми речами и богатыми подарками. Тогда они становятся покорными, как хорошо объезженная упряжка.

      – Господин олдермен – знаток женщин, – произнес Франсуа, потирая руки и вежливо улыбаясь, как подобает хорошо воспитанному слуге, хотя при этом не мог удержаться, чтобы не подмигнуть, – к тому же вы холостяк… Подарок есть хорошо для барышня и еще лучше для дама.

      – Супружество и шоры! Кому, как не нам,