cнарк снарк. Книга 2. Снег Энцелада. Эдуард Веркин

в прихожую библиотеки, Аглая сняла дождевик.

      Я бы не узнал ее. Наверняка бы не узнал. Она похудела… Или не похудела… Кажется, у нее тогда был мерзкий жирный кот по кличке… Антон. Антон Папа Шульц.

      Я улыбнулся.

      Аглая поправила прическу.

      – Я тут в отпуске, – сообщила Аглая. – А заведующая квалификацию повышает, потом ей диплом писать… вот и попросила меня присмотреть. Так что я тут на лето. Библиотекарствую.

      Глаза. От того, что похудела, глаза стали выразительными. Или от жизни.

      – А где в остальное время работаете? – поинтересовался я.

      – Пресс-служба, филфак оканчивала… А вы?

      – Да я так…

      В прихожую заглянула девчонка.

      – Аглая Дмитриевна, мы самовар уже два раза кипятили, – сообщила она.

      – Да, сейчас идем. Возьми печенье.

      Аглая вручила девчонке рюкзак, та убежала.

      – Вы давно приехали?

      – Сегодня, – ответил я.

      – И как вам Чагинск?

      – Не успел еще осмотреться. Я в лесу остановился, отоспаться хотел… А проснулся – дождь. В лесу красиво, грибов полно…

      – А по-моему, тут ужасно, – перебила Аглая. – Я с института сюда не приезжала, а как приехала… Две недели пребывала в шоке!

      – Почему?

      – Так разруха тут, – шепотом, чтобы не слышали дети, произнесла Аглая. – Почта еле работает. Кинотеатр закрыли, хлебозавод разорился, вокзал снесли…

      – Вокзал? Он же вроде памятник архитектуры?

      Когда-то по пути из Екатеринбурга в Москву в нем останавливался Мамин-Сибиряк.

      – Вокзал хотели вроде как реставрировать, по бревнам раскатали, но потом решили обратно не собирать, сказали, что плесенью все проедено. Или грибком. Санэпидстанция велела все бревна сжечь на свалке.

      – И что?

      – Поставили контейнер морской. Все равно один поезд в неделю останавливается.

      – А как же…

      – Да ладно поезда, тут больницу закрывать собираются! Это как? Роженицы в Мантурово ездят, здесь отделение закрыто. И вообще, – Аглая поежилась. – У них тут движение за разгородку.

      – За что?

      – За разгородку. За то, чтобы лишить Чагинск звания города. Сделать поселком городского типа.

      – Зачем?

      – У ПГТ сплошные плюсы, – объяснила Аглая. – Сельским учителям платят больше, сельским медикам платят больше, можно на пенсию выходить раньше, льготы всякие, проезд, поступление. Да и население сокращается, так что скоро может стать не Чагинск, а Чагино!

      Разгородка – это сильно.

      – Чай горячий! – позвала девочка из читального зала.

      – Пойдемте, а то чай остынет.

      Чагино.

      В читальном зале пахло жженым деревом. Два пацана, сидя за небольшим верстаком, старательно выжигали по фанере, одна девочка вырезала из бумаги снежинку, другая девочка читала журнал, третья раскладывала печенье по тарелкам, самовар стоял на отдельном чайном столике.

      – Ребята! – Аглая похлопала в ладоши.

      Я испугался, что сейчас она объявит «у нас в гостях известный писатель», но Аглая про меня ничего не сказала.

      – Ребята! Давайте пить чай!

      Мальчишки