Трубадур. Иван Быков

встретил в дороге. С первыми лучами сияние поблекло. Солнце вступило в права, затмевая иные источники света. Только сейчас он заметил, что бредет по накатанной земле. Прямая дорога уводила к окраинным домам селения. Города. Он все-таки дошел. Здравствуй, Город.

      2

      Больше года он был в дороге, за это время миновал немало мест, в которых жили люди, ещё больше видел он мест, людьми оставленных. И везде в населенных краях, цепляясь за жизнь, мужчины и женщины обустраивали быт схожим образом. В каждом селении на дюжину и больше домов – в фермерской деревушке, в ремесленном поселке, в краевом центре, городке – можно было найти барахолку и продуктовый рынок, постоялый двор и публичный дом, игровую контору и камеру самоубийц, сигнальную башню и центральную площадь. И начинался каждый обитаемый оазис на этих бескрайних безжизненных пустынях одинаково. Любая городская окраина встречала путников трактиром.

      Первое, к чему стремились уставшие с дороги Купец, Трубадур, беженец, искатель лучшей жизни, – отпраздновать окончание пути яствами и возлияниями настолько обильными, насколько позволяли кошельки странников и запасы трактирщиков. Села и городки первым делом предлагали нехитрую стряпню, кислую брагу, которую гордо именовали элем, и самогон, настоянный на местных травах, чтобы перебить крепкий сивушный дух. Именно здесь, в трактирах, всех гостей делили на своих и чужих, а Трактирщики исправно осведомляли городских или сельских Стражников обо всем увиденном и услышанном.

      Желудок напомнил о хлебе и солонине, гортань – о влаге. Все это было давно, еще до наступления сумерек, и всего этого было мало. Трактир, в который упирался накатанный путь, не имел названия. Да и зачем? Названия нужны похожим вещам, чтобы отличать их друг от друга. Если бы в Городе было много трактиров, то этот бы обязательно носил бы какое-нибудь название. Хозяин дал бы ему понятное, незатейливое имя, вроде «У дороги», или «Последнее пристанище», или «Конец пути». Но давать имена домам было бы безумным излишеством, странной роскошью. Да и читать нынче умели единицы.

      Трубадуры облегчали себе работу, делая скудные записи на драгоценной бумаге, в нескольких знаках шифруя содержание целой истории. Лекари помечали на дощечках редкие составы травяных снадобий. Хотя с появлением всемогущих таблеток и мазей прочие снадобья ушли в прошлое. Лекари просто заказывали нужное количество у Почтальонов, а потом распродавали в своих поселках. Где брали таблетки и мази сами Почтальоны, никто не спрашивал. Но поговаривали, что их производили в Последнем Храме, да и сами Почтальоны весьма походили на Жрецов-Миротворцев, разве что кадуцеев при них не было.

      Самые богатые Купцы вели учет товаров в больших пеших караванах. Говорят, что Пионеры составляли на бумаге карты новых территорий и делали надписи, помечая опасности равнины или новые поселения, но Трубадур никогда не видел ни самих Пионеров, ни их мифических