Когда ночь была девочкой. Григорий Жадько

понимал, что Юра прав.

      – Ты это будешь пузатым дядям в погонах рассказывать, когда тебя поместят в тюремный лазарет и прищелкнут наручниками к кровати!

      – Это все твои фантазии! – мрачно буркнул Данила, внутренне сдаваясь.

      – Да нет! Они любят таких лазутчиков, доходяг, ловить. Показать свою бдительность и нужность.

      – Не собираюсь я перед ними исповедоваться! – совсем растерялся Данила.

      – Они еще ордена на грудь прицепят за твою персону!

      – Отстань ради бога! – взмолился Данила. – Без тебя тошно.

      – Ну-ну! А потом тебя, если не посадят, то депортируют или обменяют и накрылось твое козырное лечение. Ну, это если раньше не помрешь!

      – Тебе то что? – не выдержал Данила.

      – А все почему? Язык – враг твой! Помалкивал бы в тряпочку, правдолюбец хренов!

      Парни долго смотрели друг на друга как петухи, но вдруг Юра сменил гнев на милость, широко улыбнулся, снимая напряжение:

      – Ладно! Расслабься. Это пока Омаровна допишет седьмой вариант, пока его отошлют, пока там сообразят, что к чему, у нас есть немного времени. Давай так! Дуй в кабинет к главврачу. Ее сегодня нет. Там Зинка. Вот тебе шоколадка. Попроси ее выдать на пару часов твой паспорт. Скажешь: симку купить надо. Домой звонить, типа деньги кончились. Ну, или соври еще чего-нибудь. Как возьмешь, «паспортину», собирай манатки и дуем на вокзал.

      – А ты?

      – Не парься? Мне давно намекают, что я тут задержался. Я заранее все получил. Тебя ждал.

      – Ладно! Спасибо! – повертел Данила в руках плитку «Бабаевского с фундуком». – Пойду попробую!

      – Ни пуха ни пера!

      – К черту!

      Операция по вызволению паспорта, прошла без сучка и задоринки и уже спустя полчаса, молодые люди торопливо подходили к железнодорожным кассам.

      – Только не долечились! – тяжело вздыхал Данила. – Бьет в голову от быстрой ходьбы!

      – Ну, там тебя скорее в гроб вогнали бы коновалы, – подтрунивал Юра.

      – И то правда.

      Поезд подошел без опозданий. Настроение у них было приподнятое. Данила неотрывно смотрел в окно. Проезжали станцию. Синяя форма станционных рабочих. Желтые флажки, белые железнодорожные домики, разъезды, семафоры, холмы, перелески, закрытые шлагбаумы, изгибающийся хвост вагонов, низкое утреннее солнце, водонапорные башни из красного кирпича. Это была Россия.

      Операция возмездие

      Воронеж встретил их шумным гомоном «таксистских» зазывал. Юра щедро угощал его сигаретами, был очень улыбчив.

      – Одет ты для города, конечно, не фонтан! – делая узкие глаза, критично отметил он. – А что не взял форму получше? Там же на рынке в Аквилоне был выбор: «Горки», «Цифры», «Охота»?

      Сам он был одет с иголочки: на груди красовался нагрудный знак. Хорошее сукно, все подогнано в размер, поглажено.

      – Я же с госпиталя, без копейки. На что хватило.

      – Ну, да! Ну, да! – торопливо согласился Юра. – Это поправимо.

      – Да