Когда ночь была девочкой. Григорий Жадько

в службу безопасности. Там бы она осела навечно.

      – И что вас остановило? – также холодно спросила она, чеканя каждое слово.

      – Не знаю! – вздохнул Данила. – Наверно содержимое. Это же личное.

      – Н-да?! – поджала она губы и меря его презрительным взглядом.

      – Я подумал это важно для вас, – ровно и спокойно продолжил Данила, встречаясь, наконец, с ней глазами.

      – Допустим. Но что вам до меня? Вы видите меня впервые, – промолвила она, все еще с металлом в голосе.

      – Да ладно вам! – натянуто улыбнулся Данила. – Не сдал. Привез и привез. Оказия вышла. Так бы наверно не встретились!

      – Это по-честному, – оценила она. – И все же?!

      – Что?

      – Вам понравилось? – спросила она чуть теплее и немного оттаивая.

      – Я не очень силен в этом, – замялся Данила, смотря на ее тонкие строгие морщинки у губ и ловя ее быстрый испытывающий взгляд из-под длинных ресниц.

      – Говорите, как есть! Свои ощущения! Не юлите! – настаивала она, опять ожесточаясь и требуя однозначного ответа.

      – Но я же здесь! – обрезал он ее пыл.

      Установилась долгая пауза. Она смотрела на него, он на нее. Пока Данила собирался с мыслями чтобы что-то добавить, на ее лице вдруг показались непрошенные слезы.

      – Вот еще! – обронил Данила примирительно и жалостливо. – Что вы в самом деле! Так держались и расплакались!

      – Я не верю. До конца не верю! – она заревела сильней и плечи у нее затряслись от всхлипываний, а глаза и нос покраснели.

      Из-за фасада строгой и эффектной девушки, вдруг выглянула маленькая девочка, которую посетила большая беда. И от этого Полина вдруг стала ближе и родней. Ее горячие слезы капали на салфетку и исчезали, а тушь размазывалась по щекам. Даниле вдруг захотелось пожалеть ее успокоить, но для этого нужно было найти слова, которых он не знал. Он вообще ничего не знал про эту девушку, которую лишил, наверно, самого дорогого, что у нее было.

      Волнение и напряжение момента передалось и ему. Данила почувствовал, как застучало в висках, а спустя несколько секунд его накрыла горячая волна. Изображение поплыло, стало раздваиваться, а при перемещении объекты оставляли за собой шлейф. Появились уже две Полины и обе были ранимы и чарующе прекрасны. И обе безутешно плакали, страдали. Данила попытался справиться с приступом, словесно настраивая себя, но это ему не удавалось. Он крепко вцепился в край стола, так что побелели руки. Ножки стола сместившись, предательски взвизгнули. Подошла официантка с озабоченным видом.

      – У вас все нормально?!

      – Нет. В смысле да-да! – остановила ее жестом Полина.

      – Я могу вам чем-то помочь?!

      – Не беспокойтесь, мы скоро уйдем! – торопливо смахивая слезы, ответила Полина.

      Официантка, пожав плечами, недовольно удалилась.

      – Саша был такой!! … В общем такой!!! … – она не нашла слов для продолжения, слезы